Венец айтаны - Ольга Новикова Страница 16

– Больше нет, – помотал головой Грай. У него были виноватые глаза.

– Там же много было, – не поверил Дрогов. – Кто все это вылакал?

– Ты и вылакал.

– Врешь!

Грай подтащил капитана к зеркалу. Зеркало было красивым, в резной бронзовой раме. Интересно, что рассматривал в нем предыдущий капитан? Сейчас оно отразило небритую смуглую физиономию с мутным остановившимся взглядом и посиневшим носом.

– Вот черт, кажись, и вправду я вылакал, – задумчиво промолвил капитан. Язык не слушался. – Что же теперь делать? Порт далеко? Кто пойдет за вином? – Он покачнулся и рухнул прямо на Грая. Помедлив секунду, боцман потащил Дрогова из каюты.

– Орни, давай воды, лей! Да не на него, придурок, на меня! Еще! Еще! Так, теперь на него. Да, на голову. Еще! Еще! То есть как что случилось? Не видишь, у капитана горе? Любимый кинжал потерял. А ты – еще лей! – спрашиваешь, что случилось! Лей еще, давай!

Затащив мокрого капитана обратно в каюту и швырнув на кровать, разъяренный Грай наклонился и посмотрел тому в глаза, принявшие наконец осмысленное выражение. Глаза были совсем больные.

– Ты еще утопиться не пробовал, Кен, – процедил он. – Повеситься тоже.

– Паршиво мне, Том. Очень, – глухо сказал Дрогов.

– Вижу. Ведешь себя как пацан.

– Не бойся, Том. Все будет в порядке. Я справлюсь.

«Дельфин» застал на Рыбном всю эскадру – невиданная удача. Сезон штормов на севере затянулся, и корабли только готовились выйти в море. Воскресшего Дрогова, как обычно гладко выбритого, подтянутого и насмешливого, высыпал встречать весь городок.

– Живые! – слышались повсюду изумленные возгласы. Команду моментально разобрали по домам. А Дрогов в одиночестве двинулся к возвышающейся над морем крепости.

Впервые отец взял их с Кариеном в настоящее большое плавание, когда близнецам исполнилось по семь лет. К восемнадцати годам, когда, согласно традициям, для сыновей ярла заложили корабли, Кейен уже познал все морские премудрости. Он мог проложить курс корабля, управлять парусами, заставить судно плыть против ветра, предсказывать погоду по цвету волн и вкусу ветра и многое другое, умел хорошо драться, стрелять и врачевать раны (на пиратских судах капитан нередко являлся одновременно еще и доктором). Оставалось пройти главное испытание – набрать команду, найти людей, готовых связать с молодым капитаном свою судьбу. Менять команду, равно как и капитана, считалось у островных корсаров позором. Поэтому к взаимному выбору следовало отнестись с особым вниманием. В этом деле Дрогову во многом помог Грай – сын увечного калеки, живущего на окраине городка. Вступившись однажды за оборвыша Томми, которого травили соседские дети, рослый и сытый сын ярла обрел верного друга на всю жизнь. Он таскал за собой Тома во все плавания (отец вначале смотрел на это неодобрительно, но маленький Кейен проявил упорство), и к восемнадцати годам тот стал опытным морским волком, в которого уже никто не осмелился бы кинуть камень.

Эндри он застал в большом зале. Старший брат уже ждал его. Эндри был как две капли воды похож на отца, но вот отцовского ума, по мнению Кейена, ему недоставало.

– Люди не врут! – поднялся ему навстречу новоиспеченный ярл. Братья довольно сухо обнялись. – Очень рад видеть тебя в живых, Кейен! Рассказывай! Как вам удалось уцелеть? Мы же своими глазами видели обломки «Крестоносца»!

Рассказ Дрогова о чудесном спасении был краток. Гораздо больше внимания он уделил делу. Однако Эндри идея союза с повстанцами пришлась не по душе.

– Это не наша забота, Кейен, – зло бросил он. – Мы вольные волки, нам нет дела до политики.

– Зато ей есть до тебя дело, Эндри! Неужели ты не понимаешь, что, если Аль-Гави начнет хозяйничать на морях, твоим вольным плаваниям быстро придет конец? Выбор будет небогат – либо виселица, либо берег и ловля рыбы. – Дрогов тоже начал злиться.

– Из тебя скверный пророк, Кейен. Я сказал, нет!

– Будет совет капитанов, Эндри, – с расстановкой сказал Дрогов, пристально глядя старшему брату в глаза.

– Ты не посмеешь! – взорвался тот. – Я не дам тебе расколоть отцовскую эскадру!

– Совет будет, Эндри, – повторил Кейен.

– У тебя ничего не выйдет, бастард!

Младший Дрогов расхохотался и вышел из зала. За дверью он нос к носу столкнулся с собственным отражением.

– Не успел ты явиться, как уже поцапался с нашим драгоценным Эндри, – расплылось в улыбке отражение.

– Кари, старина! – близнецы обнялись. – До чего ж я рад видеть тебя, младшой! Слушай, дело есть.

– Да ну их, дела эти! – Кариен был весел. – Пошли лучше гульнем! Ты ж, считай, заново родился, старшой! Тебя там, кстати, уже Роза с Вайолеттой дожидаются. Прибежали обе, зыркают друг на друга нехорошо так, передерутся еще, – осклабился близнец.

Дрогов чертыхнулся. Роза и Вайолетта – как он про них забыл! Он никак не мог выбрать между ними, да и не хотел, откровенно говоря, выбирать. Если бойкая веснушчатая вдовушка Роза сама положила на капитана глаз (своей благосклонностью рыжая бестия дарила отнюдь не его одного, но всегда утверждала, что питает к капитану особые чувства), то скромницу Вайолетту Дрогов в свое время зачем-то самым бессовестным образом соблазнил. И вот обе явились встречать его. Дьявол! И никуда не деться. Капитан вздохнул.

– Выручай, Кари, как обычно, – усмехнулся он.

Отражение расхохоталось.

– Мне, чур, Розочку, – выторговал Кариен.

Роза лениво вытянулась на кровати, разметав огненно-рыжие локоны по подушке. Пламя от свечей бросало красноватые блики на ее довольное лицо и отлично сложенное тело. От Вайолетты Дрогов избавился, пожертвовав полутора часами, во время которых был посвящен в коварные планы отца девушки – выдать ее замуж за рыбака Стива. Дрогов знал парня. Честный, работящий, он был бы для излишне чувствительной Вайолетты хорошей парой. Что капитан и пытался втолковать дурехе, но услышал в ответ только «ты меня разлюбил», сопровождаемое целым ведром слез. Роза перехватила Дрогова уже вечером. Как обычно, самая известная на острове вдовушка умела добиваться своего.

– У тебя шрам новый, – водила она пальчиком по груди капитана. – Ой, вот еще один.

– Как это ты умудряешься не путать все эти шрамы? – ухмыльнулся Дрогов, обнимая ее. – Например, мои и Кариена?

– Ой, только не говори, что ты меня ревнуешь! – прыснула Роза. – Ты же знаешь, что ты у меня на особом положении, милый. Ой, какой красивенький кулончик! – Она взяла в руки миниатюрный медальон, висевший на шее капитана. – Подари, а?

Дрогов резко отстранился от нее и рывком сел на кровати.

– Эй, Кен, ты чего? Ну не сердись на меня…

– Я не сержусь, – буркнул Дрогов, одеваясь. Испуганное лицо с белым от холода кончиком носа возникло перед глазами всего на миг, но этого хватило. – У меня дела.