Братья ветра. Легенды Светлого Арда - Тэд Уильямс Страница 16

– Ах да, разумеется. Благословенное наследство, оставленное мне Дженджияной, – мой соправитель. – Он повернулся к Кай-Аниу, и тот съежился под его взглядом, точно кусок мяса на горячем камне. – Лорд Кай? Вас удовлетворяет мое решение?

Тинукеда'я долго не поднимал головы и не встречался с ним глазами, а потом таким тихим голосом, что услышать его могли только те, кто стоял рядом с Осколком, ответил:

– Да, лорд Эназаши. – Его слова были подобны шелесту падающих на землю листьев.

– Ну теперь ты доволен, юный Хакатри? – потребовал ответа Эназаши. – Все сделано так, как входило в планы твоих предков из Дома Ежегодного Танца. Между правителями Мезуту'а царит идеальная гармония. – Он встал и, хотя в первый момент слегка покачнулся, отмахнулся от сына, собравшегося ему помочь. – У меня впереди еще несколько Великих лет, – заявил он. – Я не нуждаюсь в том, чтобы меня кто-то поддерживал, а также в наставлениях собственного сына.

Эназаши плотно запахнул свое одеяние и медленно двинулся по Залу Свидетеля, и придворные потянулись за ним. Длинные ноги и неуверенная походка делали его похожим на береговую птицу, сражающуюся с волнами. Лорд Мезуту'а шел, гордо подняв голову, пока не покинул огромный зал, и мы больше не могли его видеть. Через несколько мгновений стражники зида'я взобрались на помост и вывели того, кто звался Кай-Аниу, из Зала Свидетеля. С обеих сторон его крепко держали за локти, и он скорее походил на пленника, чем на монарха.

– Что все это означало? – позже спросил я у моего господина. – Насколько я понял, Эназаши сердит на ваших родителей из-за смертных. Но кто такой Кай-Аниу?

– Мне жаль, что ты задал свой вопрос, Памон, – сказал он. – И я стыжусь об этом говорить. К тому же нас уже ждут за столом.

Хакатри и его брата поселили на ночь в одном из больших домов Мезуту'а – не все аристократы города относились так же плохо к клану Дома Ежегодного Танца, как их правитель. Хозяин этого дома, лорд Гондо, отправил великолепные одежды моему господину и Инелуки, но не мне.

В другие времена я бы не стал настаивать на ответе, но странное зрелище, свидетелем которого стал в Зале Свидетеля, смутило и обеспокоило меня.

– Прошу вас, господин. Объясните.

– Тебе известно про Прощание, – вздохнув, начал он, – когда хикеда'я Утук'ку и зида'я пошли разными путями.

– Разумеется, милорд, – ответил я, хотя, как и с множеством других эпизодов из истории зида'я, знал это со слов других, а не потому, что старательно изучал.

– В те времена Дженджияна, моя прабабушка, отдала во владения тинукеда'я три из Девяти городов…

Его слова меня так удивили, что я осмелился его перебить.

– Моему народу, милорд? Сама Соловей позволила моему народу править городами? Я никогда про это не слышал и даже не мог представить, что мои соплеменники занимали столь высокое положение в мире.

– Да, – кивнув, ответил он. – Во время Прощания было принято решение, что они будут править Мезуту'а, Хикехикайо на севере и островным городом Джина-Т'сеней. Но декрет Дженджияны… ну, все пошло не так, как она хотела. Джина-Т'сеней, Город Колонны, исчез в водах южного моря задолго до моего рождения, погиб во время страшного землетрясения, уничтожившего еще и легендарный Кементари, но другие города сохранились – мы жили в одном из них.

– И что произошло, господин?

У меня не вызывало сомнений, что ему совсем не хотелось продолжать.

– Это печальная, а для меня и позорная история, Памон. В Хикехикайо против тинукеда'я с самого начала выступили хикеда'я, хранившие верность Утук'ку, которая уже тогда называла и вела себя как королева. Их попытка сбросить лидеров тинукеда'я провалилась – чудом, – и большинство хикеда'я ушли в Наккигу, тронный город Утук'ку. Сегодня там живет совсем немного наших родичей, а сам Хикехикайо превратился в крошечный городок.

– А два других?

– В Джина-Т'сеней дела шли лучше, и тинукеда'я правили там с помощью хикеда'я и зида'я. Но потом произошла страшная катастрофа, и город исчез.

– Вы еще не рассказали про Мезуту'а, – сказал я.

– Это самая тяжелая и неприятная часть истории, – ответил Хакатри. – Если коротко, зида'я Серебряного дома никогда до конца не принимали власть Дженджияны, и когда Эназаши унаследовал право возглавить свой клан, он отобрал власть у тинукеда'я.

И снова его слова глубоко меня потрясли.

– Он выступил против воли Дженджияны?

– К тому времени дух Соловья уже вернулся в Сад, и, хотя мои бабушка и дед дали ясно понять, что они не поддерживают захват власти Эназаши, у них оставался единственный выход – выступить против него с оружием в руках. Но ведь в его жилах текла такая же кровь зида'я.

Я молчал. Несправедливость произошедшего была выше моего понимания.

– Иными словами, Асу'а ничего не сделал, чтобы ему помешать?

В голосе Хакатри появился намек на раздражение.

– Они вовсе не игнорировали случившееся, Памон. Их возмущение и протесты заставили Эназаши объявить бывшего правителя тинукеда'я вторым монархом, но только на словах – Эназаши не разделил свою власть. Тинукеда'я Мезуту'а не имеет никакого влияния, и с ним крайне редко советуются.

Я вспомнил грустный, потерянный взгляд Кай-Аниу и понял: хуже всего не то, что он не обладал властью, а постоянные напоминания об этом перед всем Серебряным домом. Я молча помогал моему господину надеть роскошные одеяния, присланные лордом Гондо.

В любое другое время я бы с удовольствием сидел и наблюдал за аристократами Мезуту'а, но в тот вечер меня переполняли гнев и тревога, хотя я не смог бы сказать почему, и даже сплетни великолепного качества не привлекали. Мое беспокойство росло, и наконец, когда банкет практически подошел к концу, я тихо попросил у моего господина разрешения прогуляться по городу.

– Конечно, Памон, – сказал он. – Только не забывай, что мы выезжаем завтра рано утром. – Он довольно долго молчал, а потом добавил: – Не заходи в часть города рядом с шахтами, где живут тинукеда'я.

– Почему, милорд? Вы не забыли, что я тоже тинукеда'я?

Я никогда не позволял себе так разговаривать со своим господином, но меня мучила тревога, какой я никогда не испытывал прежде.

– Нет, конечно, – сказал он. – Но иногда там бывает опасно.

Разумеется, я ни разу не слышал, чтобы какой-то район нашего дома в Асу'а или другого великого города называли опасным. В обычный вечер я бы постарался туда не соваться, но тогда находился в странном и беспокойном состоянии и мне отчаянно хотелось бросить вызов всем на свете. Я узнал, где расположены шахты, от одного из слуг – юноши, который принадлежал к моему народу и также предупредил меня, чтобы я держался подальше от этого района, – и совершенно сознательно направился в указанную им сторону.