Взгляд василиска - Иван Оченков Страница 15

— Ничего страшного пока не случилось, — размышлял вслух Такетоми, — сейчас «Касаги» или «Иосино» возьмут меня на буксир, а там и пожар потушим и рулевое починим. Хвала богам, русские не проявляют к нам интереса.

— Господин капитан первого ранга, — отвлек его от этих мыслей чей-то встревоженный голос, — посмотрите сюда!

Командир повернул голову и с ужасом увидел, что один из русских броненосцев вышел из строя и решительно двинулся в их сторону.

— Проклятье! — только и смог вымолвить он, но тут же бросился к переговорным трубам. — Эй, в машинном, немедля дайте полный ход!

— Но у нас же рулевое… — попробовал возразить кто-то из офицеров.

— Вы что, хотите, чтобы нас расстреляли без движения? Нет уж, я не согласен! Будем управляться машинами, вертеться волчком на одном месте, но только не давать пристреляться гайдзинам. Старший артиллерист, немедля открыть огонь!

И снова первыми начали японцы. Кормовая башня «Ивате» развернулась в сторону идущего к ним вражеского корабля и дала залп, легший, впрочем, с большим перелетом. «Полтава» не отвечала, очевидно, имея намерение, подойти как можно ближе и расстрелять их в упор. Описывающий циркуляцию крейсер никак не мог уйти от своего преследователя, но отчаянно пытался отбиться. Наконец на русском броненосце сочли, что дистанция достаточно сократилась и его пушки загрохотали, поднимая всплески вокруг своей цели. Однако первыми достигли успеха все равно японцы. Летевший с перелетом восьмидюймовый снаряд зацепил край дымовой трубы русского корабля и с грохотом разорвавшись, осыпал все вокруг себя градом мелких осколков. Ответ последовал незамедлительно, двенадцатидюймовый снаряд, ударив в кормовую боевую рубку крейсера, пробил ее навылет и, хотя разворотил все внутри неё, улетел дальше, так и не разорвавшись. Помимо этого, стоявшее на крыше рубки 76 мм орудие слетело со своего станка и, описав немыслимую дугу, угодило прямо в 40-футовый барказ и пробило ему днище. После этого попадания следовали одно за другим: шестидюймовый снаряд угодил в небронированную часть борта. Пронизав обшивку крейсера как папиросную бумагу, он ударил по броне траверза и, разорвался, без особого, впрочем, вреда. Затем несколько таких же снарядов пробили трубы «Ивате», оставив в них аккуратные отверстия. И наконец, случилось попадание, на которое японцы сразу не обратили внимания. Двенадцатидюймовый снаряд пробил главный броневой пояс крейсера ниже ватерлинии и разорвался в угольной яме, превратив при этом в пыль несколько тонн ее содержимого. Страшного в этом ничего не было, угольные ямы помимо своего основной задачи, традиционно предназначались еще и для защиты от снарядов. Но поминутно получая все новые и новые повреждения, на крейсере не сразу заметили поступление воды из угольной ямы в междудонное пространство.

В этот момент японским морякам удалось невозможное. Ремонтники смогли приникнуть в отсек с рулевым механизмом и поставить перо руля прямо. Теперь крейсер мог управляться и у него появился шанс на спасение. К тому же их артиллеристы, наконец, пришли в себя и смогли обрушить на русских настоящий шквал огня. Один восьмидюймовый снаряд ударил по носовой башне и, разорвавшись на броне, оставил на ней небольшую выбоину в четверть дюйма глубиной. Впрочем, оглушенной обслуге башни мало не показалось, и темп стрельбы на некоторое время упал. Следующий крупнокалиберный снаряд разорвался на броне пояса, а несколько более мелких превратили верхнюю палубу броненосца в филиал ада на земле. Разрываясь на поручнях, сетках и тому подобных местах, которые русские снаряды даже бы не заметили, они поджигали вокруг все, что могло гореть, а их мелкие осколки целыми роями залетали в амбразуры, дырявили воздуховоды и заклинивали механизмы. Русская артиллерия отвечала не менее ожесточенно, но начавшие маневрировать японцы сбивали им наводку, впрочем, как и себе. В это время японский бронепалубный крейсер «Касаги» решил отвлечь русский броненосец, попытавшись приблизиться на минный выстрел. Увы, на этот раз капризная богиня удачи, была не на японской стороне. Первый же русский снаряд угодил в носовое восьмидюймовое орудие и, разбив его, поджег приготовленные к стрельбе полузаряды. Всю носовую оконечность корабля окутал густой дым и, казалось, его вот-вот постигнет катастрофа. Однако время шло, но ничего не просиходило, кроме того что «Касаги» отвернул, от оказавшегося таким опасным противником броненосца, и поспешил разорвать дистанцию.

Тем не менее, японская попытка атаковать на некоторое время отвлекла внимание русских от «Ивате» и изрядно уже пострадавший японский крейсер воспользовался этим, чтобы попытаться уйти. «Полтава» попыталась гнаться за ним, но безуспешно и, не желая слишком уж далеко отрываться от своих, прекратила погоню, дав напоследок залп всем бортом по выскользнувшей жертве.

Как ни странно именно этот последний залп едва не стоил японскому крейсеру жизни. Последний выпущенный русскими двенадцатидюймовый снаряд попал прямо в кормовую башню «Ивате». Проломив шестидюймовую броню и разломав правое орудие, он остановился в подбашенном пространстве, так, к сожалению, и, не разорвавшись. Дело в том, что английские кораблестроители, стремясь максимально облегчить и без того перегруженный артиллерией корабль сделали в двухорудийной башне только один подъемник, а чтобы обеспечить приемлемый темп стрельбы значительную часть боезапаса расположили прямо в башне. Это было отличное решение в плане экономии веса, но отвратительное с точки зрения живучести. К тому же японцы, еще более усугубили ситуацию, начиняя свои снаряды не черным порохом, как их английские учителя, а куда более склонной к детонации шимозой ^[18]. Увы, русский снаряд не взорвался, иначе этот бой стал бы для японского крейсера последним. Впрочем, неприятности для него не закончились. Крен от поступления воды в междудонное пространство стал уже настолько явным, что на него обратили внимание не только трюмные механики, но и капитан первого ранга Такетоми. После выяснения обстоятельств дела, японский командир не нашел ничего лучшего как направиться под охраной бронепалубных крейсеров к ближайшим островам, посадить многострадальный корабль на мель и запросить помощи.

* * *

Тем временем, в рубке «Полтавы», как только схлынула горячка боя, попытались сообразить, что же все таки произошло.

— Кто приказал поднять сигнал? — Спросил подчиненных Успенский, тоном не предвещавшим ничего хорошего.

Увы, ответа на такой простой вопрос, ни у кого не было. Сигнальщики, смотря на командира преданными глазами, не могли ответить ничего определенного. Ясно было лишь то, что приказ отдал кто-то из господ офицеров, а кто именно никто не запомнил. Офицеры также были готовы присягнуть на библии, что сами подобного приказа не отдавали, но в тоже время ясно слышали. Старший артиллерист стал припоминать что-то, и тихонько спросил у Лутонина: — «Сергей Иванович, а кто стоял рядом с вами?» По странной случайности в этот момент командир повторил свой вопрос.

— Кто, мать вас рас так, приказал поднять сигнал?

— Так, Алексей Михайлович… — прозвучал в наступившей тишине ответ старшего офицера.