Чужой среди своих - Виктор Тюрин Страница 15

– Ты чего, паря?! Я тебе все как на духу рассказал! Не бери грех на…

Я проехал несколько остановок, пока не увидел на углу деревянную будку телефона. Спрыгнул. Набрал номер. Сонный голос дежурного произнес:

– Милиция. Дежурный…

Не дав договорить, перебил его:

– Дом двенадцать по Домогаровскому переулку! Там человека хотят убить! Срочно езжайте! Дом двенадцать! Домогаровский переулок!

Вернулся в общежитие уже за полночь. Дежурный вахтер, тетя Клава, перед тем как меня впустить, целую лекцию прочла о шалавах. Дескать, пока еще молодой, сначала жизнь свою правильно выстрой, специальностью обзаведись, а вот когда выучишься, человеком станешь, тогда и по девкам можно шастать. Как можно вежливее поблагодарил ее за наставления и отправился в свою комнату. Ребята уже спали. В темноте осторожно подобрался к своей кровати и вдруг увидел, что какая-то наглая свинья на ней спит! Резко схватил за плечо и развернул лицом к себе.

«Так это Костик! Чего он тут? А запашок… Перегар на гектар!»

Присел на край кровати, потряс за плечо. Тот чего-то буркнул, не открывая глаз, и опять повернулся на бок. Выхода не было, и я лег рядом. Как лег, так и уснул. Разбудил меня Сашка Воровский.

– Идешь на лекции?

Я помотал головой, просыпаясь. Тот стоял у моей кровати уже одетый. Смотрел с усмешкой.

– Что уже? – тупо спросил я.

– Уже. Так идешь?

– Позже.

– Как знаешь.

Когда ребята ушли, я растолкал Костю.

– Вставай, пьянчуга!

Тот приоткрыл один глаз и какое-то время смотрел на меня. Потом подскочил на кровати и оглянулся по сторонам. Я с интересом наблюдал за ним.

– Это что? Я в общаге?

– Ты с чего так нализался? С радости или с горя?

– Ох! Голова как болит.

– Пить надо меньше!

– Тебя бы из дому выгнали, ты бы еще не так запил!

– Не понял. Тебя из дому выгнали?

– Не тебя же, – буркнул тезка, морщась и потирая виски. – Сколько времени?

– Время в институте на лекциях сидеть.

– Сам чего там не сидишь?

– Ну ты и нахал. Сначала узурпировал мою кровать, а сейчас на лекции гонишь!

– Извини. Просто поздно было, и я не знал, куда ехать.

– У тебя что, подруг мало?

– Так мне посоветоваться надо было! Черт! Как в горле пересохло! У тебя попить ничего нет?

– Водка.

Костю передернуло.

– Ну и шутки у тебя. И так тошно, а…

Я достал задвинутую под кровать сумку и вытащил оттуда буханку хлеба, три банки тушенки, сало, завернутое в тряпицу, и бутылку водки. Все эти продукты я реквизировал у немецкого шпиона, полагая, что мертвецу они не понадобятся.

– Верю. Не шутишь, – скривился Костя. – А чай есть?

– Все есть. И даже какао с коньяком, – я на секунду задумался. – Черт с тобой! Заодно и сам поем. Одевайся, умывайся и пойдем.

Пока тезка приводил себя в порядок, я думал, что делать с оружием. Расставаться с ним не хотелось, словно ребенку с любимой игрушкой.

«Возьму с собой».

К удивлению Кости, я повел его не в студенческую столовую, а в кафе. Тот сначала залпом выпил два стакана яблочного сока и только потом принялся есть омлет, запивая горячим чаем. Свою порцию я съел быстро и теперь смотрел, как тот нехотя доедал омлет.

– Рассказывай, что ты там натворил.

Оказалось, что вчера вечером его отец пришел злой и совершенно неожиданно приревновал сына к своей молодой жене. Оленька и Костик клялись и божились, что ничего между ними не было и быть не может. Папа Костика выслушал их, потом заперся в своем кабинете и, как истинный интеллигент, начал пить горькую. Оленька все это время плакала навзрыд под его дверями, а Костик сидел в своей комнате тихо-тихо, изображая мышь под веником. Ближе к ночи папа вывалился из кабинета, затем пришел в комнату сына и патетически заявил, что змея, которую он согрел на своей груди, больше не может жить в его доме.

– Так и сказал? Змея?

– Да. Так и сказал. А что?

– Ты же он, змей…

– Змей! Змея! Какая разница! Главное, что он выставил меня за дверь!

Правда, сын ушел не просто так, а сумел прихватить с собой бутылку вина, выдержанного марочного портвейна. Половину бутылки выпил на улице, а с остатком приехал в общежитие и стал меня ждать, а так как ребята от вина отказались, он и прикончил бутылку в одиночку.

– И что дальше будет? – поинтересовался я.

– Может, он так спьяна зверствовал, – предположил Костик.

– Считаешь, передумает?

– Не знаю, – помрачнел тезка.

– А причина есть?

– Поверь! Мне-то тебе зачем врать! Не было у нас с ней ничего! Не было!

– Чего ты кричишь? Не было так не было. В общем так. Тебе надо выяснить свои отношения с отцом сегодня. Сегодня! Койка одна, и я не собираюсь ее с кем-либо делить. Встретимся часов… В четыре. В общаге. Позже не получится. У меня сегодня тренировка. Деньги есть?

– Ну…

– Держи, – я отсчитал ему несколько бумажек. – Здесь двадцать рублей.

– Спасибо. Не знаю, как тебя…

– Обойдусь. В институт идешь?

Он покачал головой:

– Настроения нет. Обдумать все это надо.

– Тогда в четыре.

Комната была почти пустая, не считая Костика, сидевшего на моей кровати с гитарой в руках. На грифе инструмента был повязан шикарный красный бант. Он что-то негромко напевал, аккомпанируя себе. Причем, судя по его физиономии, похоже, не грустил. Увидев меня, выдал замысловатый аккорд и запел во весь голос: