Неделя: истории Данкелбурга - Сергей Жилин Страница 15

Когда он закончил, листы со статьёй молниеносно приблизились к моему лицу. Я забрал их и погрузил в сумку, не боясь больше, что они будут украдены. Глупый параноический страх исчез.

– Эта статья подогреет интерес к маньяку, – рассуждает вслух Бастиан, вертя в руках красный карандаш, – Можете идти, мистер Чатлер. Статью переделайте к завтрашнему дню, не позже.

Я готов был поскорее уйти и заняться делом, но меня остановил непредвиденный всплеск наглости. Я всегда считал, что фразы, подобной этой, не скажу мистеру Арлесу никогда:

– А можно мне получить гонорар сегодня?

Бастиан пристально уставился на меня, чуть прищурив правый глаз. Я сразу же стал жалеть, что посмел так нагло себя вести. Раньше я мог лишь затравлено кивать или качать головой перед мистером Арлесом. Мой страх перед ним был довольно специфичным и стойким…

Тем удивительнее, что главный редактор довольно быстро согласился и выписал мне чек. Испугавшись, что всё это может оказаться просто шуткой, я сгрёб бумажку и рванул из кабинета.

Когда я обернулся, чтобы затворить за собой дверь, увидел, что пухлые губы Бастиана прошептали что-то подозрительно похожее на «Решето». Возможно, уже думает над заголовком…

Перед тем как уйти, я спросил у секретарши, как называется та картина на стене. Девушка нашла в углу полотна подпись художника: «Эрвин Моррель. Жемчужина летних цветов».

Почти треть гонорара я потратил на приобретение небольшой репродукции Морреля. Теперь своя нимфа, так похожая на Еву, есть и в моей квартире.

Сейчас…

Три, два, один… пора! Я сгибаюсь пополам и быстро перебегаю за мусорный бак. Из-за него наблюдаю, как Решето проходит переулок насквозь и сворачивает налево. Уже почти час я неотступно хожу за ним по пятам, двигаясь на север, в сторону центра. На южной окраине Данкелбурга становится сложно искать жертву…

Перепрыгивая через пустые бутылки и шелестящий мусор, продолжаю идти по следу. Сумку приходится держать прижатой к телу, чтобы не громыхала.

Не дойдя совсем ничего до края здания, я остановился. Свет фонаря проникает даже сюда, в переулок, что говорит о том, как близко расположен столб. За маньяком можно наблюдать и отсюда, благо, что на асфальте отчётливо видна тень Гордона.

Удивительно, что из всего Данкелбурга только я могу похвастаться тем, что знаю имя жутчайшего маньяка современности. Только простому внештатному журналисту газеты «Еженедельно актуально» известно, что Решето зовут Гордон Вульф.

Тогда…

Десять дней назад меня начало всего терзать. Я испортил уже листов двадцать, прежде чем смог запечатлеть достаточно похожий фотопортрет маньяка. С немного желтоватого «холста» на меня смотрит неказистый рисунок полноватого, круглолицего мужчины лет сорока, начинающего лысеть, обладающего маленькими глазами и двойным подбородком. В меру своих возможностей, я запечатлел его лицо на бумаге.

Правильным поступком было бы взять этот рисунок и показать его следователю. Правильным было бы рассказать всё, что я видел два дня назад, рассказать, как на моих глазах произошло убийство. Так было бы правильно…

Увы, чтобы выжить в Данкелбурге и начать подниматься вверх по пищевой цепи, приходится поступать неправильно…

Ещё вчера вечером я сдал отредактированную статью. Мистер Арлес прозрачно намекнул, что пока преступник не будет найден, интерес к его персоне будет очень высок. Он просто-таки вынудил меня продолжать поступать неправильно…

Два дня назад я видел Решето. Я знаю, как он выглядит, я примерно знаю, где он живёт. У меня больше всего шансов вновь встретить его, вновь проследить за ним, вновь прибыть первым на место преступления.

Данкелбург будет платить жизнями невинных за мой карьерный рост. И я готов к этому. Я готов кинуть несколько трупов в фундамент моего будущего…

Насколько же субъективен этот мир, если даже сумасшедший маньяк-садист способен своей деятельностью принести пользу…

Мне только нужно найти его снова! Узнать, где он живёт, где чаще всего охотится, какими маршрутами ходит…

Времени у меня до воскресенья, когда Решето нанесёт очередной удар.

Нимфа в маленькой рамке задорно подмигивает, намекая, что я всё делаю правильно. Собравшись, я двинулся в южный район Данкелбурга, на Паприкстрабе, где впервые увидел это исчадие ада!

Внизу меня окликнул тот самый картёжник, что вечно пропадает в игорных заведениях. Гад словно бы знает, что я получил деньги, и попросил в долг. Я послал его к чёрту, и стало как-то легче.

В тот день я блуждал по Паприкстрабе больше часа, пока не нашёл тот самый переулок. Пришлось немало побродить по округе, чтобы поискать какие-либо ориентиры. Следует убедиться.

Нет, ошибки быть не может. В глубинах дырявой памяти, почти не сохранились данные о Паприкстрабе, но я интуитивно чувствую, что не ошибся с местом.

Пройдя через переулок, я оказался на крупном дворе, объединяющим три дома. Вокруг только простые серые здания, одинаковые и безликие, во дворе стоят несколько лавочек, растёт пара деревьев и кустов, фонарный столб, похоже, ещё и разбитый…

Всего шесть подъездов, в каждом доме семь этаже, в сумме сто шестьдесят восемь квартир. Даже при учёте того, что я не ошибся с двором, найти здесь место жительства Решета просто невозможно.

Но и уйти я не мог: внутренние ощущения подсказывают, что я пришёл сюда не напрасно. Возможно, мне просто очень хочется, чтобы маньяк жил где-то здесь…

Так или иначе, но я решил сделать самое банальное – сел на одну из лавок, с которой как на ладони виден весь двор, и стал ждать…

За почти что три часа я успел внимательно рассмотреть более шестидесяти лиц: высокий бледный мужчина с пышными усами, щуплый вороватый парнишка, толстяк с пропитой мордой, дряблая жёлтая старушка, маленькая девочка из благополучной семьи, узкоглазый иностранец, дама с собакой, ещё один усатый мужчина…

Люди мелькали перед глазами, появлялись в поле зрения, чтобы через минуту навсегда из него исчезнуть, исчезнуть из моего сознания, моей памяти, исчезнуть из моего маленького мира.

Единственное, что я запоминал – это те эмоции и ощущения, которые у меня вызывали те или иные личности: отчаяние, вызванное беднотой, тоска по родным, которые не пишут и не звонят, злоба на начальство, светлая вера в лучшее, ненависть к местным бандам…

Стало тошно. Хитросплетения человеческих эмоций, написанные на лицах жителей Данкелбурга, невыносимы для моего восприятия. Испытывать в жизни лишь худшие её стороны само по себе тяжело, но ещё и видеть отражения такой же жизни в глазах окружающих…

Интересно, что видят в моих глазах люди… И что же застыло в глазах того маньяка? Два дня назад я увидел в них только холод.

Никто не обращал на меня особого внимания, никто не задерживал на мне взгляд дольше чем на секунду, никого не смущало то, что я сижу на одном месте неизвестно сколько времени и вглядываюсь в лица окружающих. Никого не смущает лохматый очкастый паренёк с чёрной сумкой, в красных с синим кедах, тонкой куртке. Никого не смущало, что я без дела околачиваю скамью и растираю коченеющие конечности.