Ваш номер - тринадцатый - Евгений Соломенко Страница 15

Стефан Ардальонович Погудин вписал свое имя в анналы родной редакции лет этак двадцать назад, еще будучи начинающим репортером. Всеобщую известность он снискал тем, что невинную заметку про детский кукольный спектакль озаглавил таким вот чудным образом: «Добрый Лев и бал бабочек». Под этим названием заметка и вышла в свет. А после начался дикий скандал. Телефон в редакторской приемной раскалился от возмущенных звонков пенсионеров и другой читательской общественности. Общественность требовала не допустить, чтобы печатный орган областного комитета родной коммунистической партии был превращен в пресловутые Содом и Гоморру. А дело в том, что безобидный, вроде бы, заголовок становился невозможно возмутительным и крайне неприличным, стоило только произнести его вслух.

Надо ли говорить, что с той поры и поныне бедного Стефана вся редакция называла не иначе, как Добрым Львом?

И вот сейчас Добрый Лев покаянно выслушивал очередное «му-му» из уст Главного. Но поскольку он и впрямь был добрым, то не хотел увольнять бездарную журналистку Артемьеву. А потому вздохнул ненатурально и задал риторический вопрос:

— Что же мне теперь, расстрелять ее, поссыкуху маринованную?

(В вербальном общении, да и в манерах Добрый Лев отличался крайней отвязанностью стиля. Этим он смахивал на пионера, вступающего в тернистую пору полового созревания.)

— Ага! — кровожадно обрадовался Зорин. — Повесьте ее! На верхнем фор-брамселе!

— На чем верхнем? — растерялся Ардальоныч, не ожидавший от босса такого людоедства.

Но выбор места для казни полуграмотной борзописицы пришлось отложить: в кабинет заглянула секретарша Венера. Она выжидающе замерла на пороге, переминаясь на тощих, рахитичных ножках.

Зорин в очередной раз подивился: «И как это костлявое недоразумение таскает столь могучую грудь? Еще переломится — под этаким-то грузом!» Дальше пытливая редакторская мысль устремилась по новому направлению: «Неужели у такой вот каракатицы тоже есть мужик, и он ее, малахольную, трахает?» Зорин представил свою худосочную секретаршу, выделывающую в постели пылкие антраша, и аж скривился от гадливости. Но тут же опомнился, бросил деловито:

— Да, Венера? Что у вас?

— Денис Викторович, вам звонят из Амстердама! Говорят — согласно предварительной договоренности с вами.

— Ну, раз говорят и согласно закону Авогадро… — пробурчал Зорин. И, сняв трубку, энергично отозвался:

— Yes! I'm Zorin! [10]

Вопреки ожиданиям, с того конца зажурчала русская (хотя и диковато выстроенная) речь:

— Здравствуйте, уважаемый господин Зорин! Я есть переводчик доктора Ван-Гуттена. Он сейчас есть вместе со мной и делает вам уважаемый привет.

— Благодарю. И доктору… Ван-Боттену мое глубокое почтение!

— Доктор Ван-Гуттен делает вам вопрос — на каком этапе есть реализация предложения, которое доктор Ван-Гуттен вам был иметь честь сделать?

Тут Зорин почувствовал себя затруднительно. Ибо никакого доктора Ван-Боттена, равно как и доктора Ван-Гуттена, не помнил, хоть убей. И по этой самой причине на просьбу сообщить об «этапе реализации» (вот же, чмошник, излагает!) ответил:

— Прошу прощения, но в данный момент на меня навалилось сразу столько проблем! Не могли бы вы напомнить о сути предложения, сделанного доктором Ван-Бриттеном?

На том конце минуты три шло оживленное обсуждение, после чего в трубке снова прорезался невозмутимый голос переводчика:

— Доктор Ван-Гуттен делал встречу с вами в симпозиуме на Куала-Лумпуре. Доктор Ван-Гуттен сделал предложение иметь честь сделать доклад применительно к вашей уважаемой Академии наук и доложить об открытии, которое он был иметь честь сделать.

— Так! — помрачнел Зорин. — Имею я честь узнать, в чем состоит суть открытия, которое он имел честь сделать?

— Доктор Ван-Гуттен сделал лингвистический анализ. И на фундаменте сделанного им анализа он сделал вывод, что «Сагу о Гайавате» сделал не мистер Лонгфелло, а ваш компатриот, который несколько ранее сделал «Сагу об армии принца Ингвара».

Гайавата! Армия принца Ингвара! Тут Зорина прошиб холодный пот, а перед взором всплыли огненный писяк рыжего толмача, куала-лумпурский нужник и голубой писсуар, над которым витийствовал неистовый голландский оракул. «Ну, конечно! Я же сунул ему визитную карточку и отбоярился какой-то вежливой мутью!» Но этот извращенец, похоже, принял брошенную впопыхах фразу за некое обязательство — и теперь наседал на легкомысленного доктора Зорина, как половецкая конница — на посеченных Игоревых ратников.

Зорин срочно отмобилизовал все свои дипломатические способности:

— Ах, да, разумеется! Я вас прошу передать уважаемому доктору Ван-Биттнеру, что его любезное предложение я имел честь довести до сведения президиума Российской Академии наук. Но наши ученые мужи, видимо, слишком заняты текущими делами и потому до сих пор не удосужились рассмотреть данный вопрос. Рутина, знаете ли, и бессмертный наш русский бюрократизм… Что ж, я со своей стороны готов лишний раз напомнить господам академикам о лестном предложении уважаемого доктора Ван-Хаттена!

Еще пару минут обе высокие стороны рассыпались во взаимных заверениях и пожеланиях. Наконец Зорин шмякнул разгоряченную трубку на рычаги и откинулся в кресле:

— Уф-ф!

Но вздохнул он, как выяснилось, преждевременно. Ибо тотчас в дверях снова нарисовалась кривоногая чучелка Венера. Шеф глянул на нее страдальчески:

— Ну? Кто там еще по мою грешную душу?

Венера затараторила почти виновато:

— Денис Викторович, тут звонят из какого-то агентства «Утренняя звезда» и требуют вас лично. Говорят — вы в курсе…

Развалившийся в кресле редактор непроизвольно выпрямился и попытался сесть по стойке «смирно»:

— Да-да, разумеется! Переключите телефон на меня!

И, обращаясь к Доброму Льву:

— Стефан Ардальонович, разговор окончен. Еще один «перл» вашей подопечной — и она вылетает из редакции мелкой пташечкой! Все, привет!

И схватился вспотевшей рукой за трубку «общего» телефона:

— Слушаю! Зорин.

— И правильно делаешь, Зорин! Меня всегда слушать надобно, — пророкотал в трубке насмешливый бас.

Зорин поежился. Он не мог не узнать звероподобного Аполлинария, искусного переводчика нежных, как весна, сонетов Петрарки.

— Послушайте, Аполлинарий, а что это вы мне постоянно тыкаете? Отныне будьте добры — на вы и по имени-отчеству! И в следующий раз звоните мне по номеру 115-03-84, этот телефон прямой, сугубо для своих.

— А я, Зорин, для тебя не свой, — отрезал щеголеватый динозавр. — А тыкаю тебе — потому как не уважаю. Усек, доцент? А теперь с тобой будет говорить шеф!