Солнце обреченных - Игорь Градов Страница 15

– Спасибо, – поблагодарил он Германа, – нам пока этого вполне хватит. Куда ты теперь?

– Сначала в Москву – подожду, пока все успокоится, а потом за границу – надо наладить выпуск нашей газеты и доставить ее в Россию. Возьму в аренду типографию, куплю бумагу, краску… А весной, скорее всего, вернусь обратно, буду готовить освобождение наших товарищей из тобольской ссылки. Потом видно будет… А ты?

– Если получится то, что задумано, ты о нас услышишь. В случае же неудачи постараемся перебраться в Москву – в Петербурге становится слишком опасно. Но от цели своей не откажемся…

– Жаль, – протянул Лобатин, – что ты тратишь свою жизнь на цареубийство. Мог бы использовать ее с лучшими целями.

– Моя жизнь за жизнь Александра Вешателя – по-моему, это справедливо, – возразил Желябин, – в конце концов, кто-то должен начать, показать пример. А там, глядишь, поднимутся мужики…

– Это вряд ли, – недоверчиво покачал головой Лобатин, – народ сейчас запуган, его на бунт ничем не поднимешь. Разве только новый Емелька Пугачев появится… Но откуда ему взяться – казаки и те про свою былую вольность забыли, служат царскими опричниками, разгоняют рабочие стачки и студенческие сходки. Нет, сейчас нужны другие дела, убийством царя революцию не сделаешь.

– Но мы все же попробуем, – упрямо повторил Желябин.

– Что ж, мешать не буду, – Герман застегнул портфель и убрал его на полку, – если понадобится моя помощь, ты знаешь, где меня искать.

Пришла пора прощаться – в вагон стали заходить первые пассажиры. Лобатин и Желябин коротко обнялись, и Андрей покинул купе. Герман проводил гостя до дверей вагона и долго смотрел ему вслед. Внезапно Лобатин почувствовал, что видит Андрея в последний раз, и на его душе сразу стало тяжело и пусто…

Конечно, по большому счету, они не были близкими друзьями, более того, по многим вопросам расходились во взглядах, но общая борьба сближает даже идейных противников. Теперь, наверное, им придется расстаться навсегда. Герман тяжело вздохнул и достал портсигар – до отправления поезда оставалось еще десять минут, можно было успеть выкурить папироску.

17 февраля, вторник

Пантелеевская улица

– Это просто безобразие! – начальник Третьего отделения жандармский генерал Леонид Семенович Дубельский был очень недоволен. – Посреди дня, почти в центре Петербурга совершается дерзкое ограбление банка, а полиция ничего не может поделать! Они, видите ли, думают, что это был какой-то заезжий гастролер – вот и все, что могут сказать… Владимир Александрович, вы уверены, что это был именно Лобатин?

– Абсолютно, – полковник Геберт достал из папки, лежащей на коленях, фотографическую карточку и протянул генералу, – его опознали оба кассира и швейцар.

– Герман Лобатин, которого мы разыскиваем уже столько времени, внезапно появляется в Петербурге и совершает ограбление банка… – задумчиво произнес Дубельский. – Что бы это значило?

– Очевидно, социалистам срочно понадобились деньги, – предположил полковник. – Кстати, Рысков подтверждает, что вчера вечером Желябин передал Кибальчеву пятьсот рублей на приобретение химических реактивов. Значит, у заговорщиков скоро появится достаточно динамита для проведения террористической акции.

– И когда этого можно ожидать?

– Не раньше начала марта, – ответил полковник, – Кибальчеву требуется еще изготовить бомбы, а для этого требуется время.

– Значит, март… – Дубельский внимательно посмотрел на Геберта. – Владимир Александрович, может быть, стоит арестовать их сейчас, не дожидаясь окончательного приготовления? Возьмем тепленькими, прямо на конспиративных квартирах, допросим, потом доложим государю…

– Конечно, арестовать заговорщиков можно, – согласился полковник, – но что это даст? Во-первых, государя подобными делами уже не удивишь – великое дело, схватили нескольких социалистов! Да их в России уже столько, что пройти по улице невозможно – непременно на какого-нибудь революционера наткнешься. Во-вторых, пропадет весь эффект от ареста. Одно дело по-тихому взять несколько заговорщиков, и совсем другое – схватить их прямо во время покушения, на глазах у самого государя. Покажем императору бомбы, подземный ход, заложенный динамит… Вот тут-то Александр Николаевич и поймет, кто является истинным защитником престола и готов ради него жертвовать своими жизнями. Заодно утрем нос министру Лорис-Меликову – в центре столицы целый месяц рыли подкоп, готовили покушение, а он ничего про это не знал. Такой некомпетентности ему не простят… После этого происшествия, надеюсь, Александр Николаевич передумает отдавать Меликову в подчинение Третье отделение. Граф Шуваловский, кстати, придерживается того же мнения относительно сроков – надо подождать, довести дело до конца.

– Вдруг социалисты что-нибудь заподозрят? – спросил Дубельский. – Уйдут, как в прошлый раз, в подполье… Ищи потом ветра в поле!

– Раньше у нас не было среди них своего агента, – успокоил генерала Геберт, – а теперь такой человек есть – Николай Рысков. В случае изменения планов он непременно свяжется со мной и сообщит. И тогда мы их точно возьмем – чтобы исключить любую неожиданность.

– А ваш Рысков достаточно надежный? – поинтересовался Дубельский. – Не испугается? Социалисты, говорят, весьма сурово обходятся с предателями…

– После ареста Михайлина с дисциплиной у них стало совсем плохо, – усмехнулся Геберт, – за конспирацией никто не следит, новых людей не проверяют. Будь у меня время, я бы мог внедрить к ним еще парочку своих людей. Можете не беспокоиться, Леонид Семенович, – заверил полковник, – я полностью контролирую ситуацию. Рысков, конечно, трус и боится за свою шкуру, но он очень любит деньги, а я обещал ему приличное вознаграждение.

– И сколько же?

– Тридцать золотых червонцев, как раз хватит на покупку небольшой лавки и заведения своего дела.

– А вы шутник, Владимир Александрович, – рассмеялся Дубельский. – Тридцать червонцев – как тридцать серебряников.

– Иуде – Иудина плата, Леонид Семенович, – серьезно отозвался Геберт.

– Согласен, – кивнул генерал. – Но что вы будете делать, если заговорщики решат задействовать еще и бомбистов?

– Очень просто, – с готовностью отозвался полковник, – я уже предпринял необходимые шаги – велел Рыскову самому вызваться метальщиком. Желябин полностью ему доверяет, возражений, полагаю, не будет. Перед самым покушением Рысков получит от нас специальный заряд. Его взрыв и станет сигналом к захвату всей группы.

– Государь не пострадает?

– Разумеется, нет. Пороха в бомбе будет совсем немного, зато эффект поучится отменный – грохот, огонь, дым!

– Хорошо, – подумав, произнес Дубельский, – я всецело полагаюсь на вас, Владимир Александрович. Надеюсь, что все пройдет именно так, как вы задумали. Тем не менее держите меня в курсе дела, я хочу знать все, что касается покушения.

Геберт склонил голову в знак согласия, а потом произнес: