Память, что зовется империей - Аркади Мартин Страница 15

Три Саргасс не сконфузилась, хотя Махит и показалось, что повод у нее есть. Аллюзии и отсылки находились во главе угла высокой тейкскалаанской культуры – но можно ли ими оперировать настолько очевидно, чтобы старый друг точно определил источник цитаты? Сама-то она не читала «Депеши с нуминозного фронтира». Этот текст не доходил до станции Лсел. Похоже, он не из тех, что могли пропустить тейкскалаанские цензоры, – они редко пропускали религиозные тексты или те, которые можно истолковать как руководство по госуправлению либо неотредактированные рассказы о дипломатии или военном деле Тейкскалаана.

– Девятнадцать Тесло не ошиблась насчет меня, – ответила Три Саргасс довольно безмятежно. – Одиннадцать Станку это помогло. Поможет и нам.

– По одной правде с каждого, – сказала Махит. – И мы сохраним чужие секреты.

– Ладно, – сказал Двенадцать Азалия. Провел рукой против прилизанных волос, взъерошил. – Ты первая, Травинка.

– Почему это я первая, – возразила Три Саргасс, – если это ты нас сюда втравил.

– Тогда она первая.

Махит покачала головой.

– Я даже не знаю правил договора о правде, – сказала она, – я не гражданка и не имела удовольствия читать Одиннадцать Станка. Так что вам придется показать пример.

– А ты-то и рада, – сказала Три Саргасс, – когда можно сыграть на своей нецивилизованности.

Махит и правда была рада. Это единственный приятный момент во времена, когда ты одна и тебя то очаровывают, то пугают окружающие тейкскалаанцы, которые до сего дня были одновременно и куда менее тревожными, и куда более доступными по той простой причине, что существовали главным образом в литературе. Она пожала плечами в ответ.

– Может ли не повергать в трепет огромная пропасть, отделяющая меня от граждан Тейкскалаана?

– Вот-вот, – сказала Три Саргасс. – Ладно, я первая. Лепесток, спрашивай.

Двенадцать Азалия чуть склонил голову к плечу, как бы в раздумьях. Махит почти не сомневалась, что вопрос он уже придумал, а тянул только ради театральности. Наконец он спросил:

– Почему ты попросилась в культурные посредницы посла Дзмаре?

– Ой, нечестно! – сказала Три Саргасс. – Остроумно и нечестно! Ты стал в этой игре лучше, чем раньше.

– А я и старше, чем раньше, и на меня уже не действуют твои чары. Теперь давай. Выкладывай правду.

Три Саргасс вздохнула.

– Тщеславные личные амбиции, – начала она, отсчитывая причины на пальцах, начиная с большого, – искренний интерес к необычайному взлету бывшего посла в глазах его величества – у тебя, Махит, очень славная станция, но и довольно маленькая, нет никаких вменяемых причин, чтобы рука императора легла на плечи твоего предшественника, пусть и такие красивые, – и, хм-м… – Она помолчала. Пауза была драматической, но Махит подозревала, что при этом и неподдельной. Вся сконфуженность, которая ранее в Три Саргасс отсутствовала, теперь проявилась в положении подбородка, в том, как она прятала глаза ото всех, даже от трупа. – И – мне нравятся пришельцы.

– Нравятся инопланетяне, – в восторге воскликнул Двенадцать Азалия одновременно с тем, как Махит сказала:

– Я не инопланетянка.

– Почти, – сказала Три Саргасс, совершенно пропустив мимо ушей Двенадцать Азалию. – Причем достаточно человечная, чтобы с тобой можно было поговорить, а так даже лучше. Вот теперь – совершенно точно не моя очередь.

Очевидно, Три Саргасс не тянуло признаваться в подобном перед другим сотрудником министерства информации, и Махит почти понимала почему: ей нравятся – то есть она отдает предпочтение – нецивилизованные лица. Это как практически самой признаться в нецивилизованности. (Не говоря уже о суггестивности. Выбранный глагол был пугающе растяжимым. Об этом Махит задумается позже.) Она решила проявить милосердие, поддержать игру и оставить Три Саргасс в покое.

– Двенадцать Азалия, – сказала она. – Каким было политическое положение моего предшественника сразу перед смертью?

– Это не правда, а университетский реферат, – ответил Двенадцать Азалия. – Сведи вопрос к тому, что я знаю.

Махит пощелкала языком.

– Значит, к тому, что ты знаешь.

– Только он, – подсказала Три Саргасс. – Для паритета.

– Что ты по правде, – начала Махит, осторожно подбирая каждое слово, – выгадаешь от знания об имплантатах в спинном мозге или где-либо еще у посла станции Лсел?

– Его кто-то убил, и мне хочется знать за что, – ответил Двенадцать Азалия. – О, только не стройте такой изумленный вид, госпожа посол! Как будто ты не подумала о том же самом, что бы тебе утром ни наплели Травинка и икспланатль. Уж я-то знаю. У тебя же на лбу написано – вы, варвары, не умеете скрывать. Кто-то убил посла – и никто не признается. Даже в Информации молчат, и у меня действительно есть медицинское образование – сам когда-то чуть не стал икспланатлем, – вот я и решил, что я лучший кандидат для расследования, почему двор замял этот инцидент. Особенно если замяла Наука, а не Юстиция; Десять Перл в Науке уже годами враждует с Два Палисандр…

– Это министр науки и наш министр информации, – пробормотала Три Саргасс, сильно напоминая имаго в своем усердии заполнить пробелы в познаниях.

Двенадцать Азалия кивнул, отмахнулся, попросив тишины, продолжил:

– Я сам себя назначил на расследование, чтобы убедиться, что Десять Перл не подкапывается под Информацию, и спустился сюда для личного осмотра, потому что икспланатль Четыре Рычаг вел себя раздражающе открыто, а я по-прежнему не знаю, почему посол умер. Имплантат я нашел случайно. Теперь-то, заманив сюда тебя, я думаю, что одно связано с другим, но начинал я далеко не с этого. – Он встряхнул рукава, оперся руками на стол. – А теперь моя очередь спрашивать.

Махит подобралась. Она была более чем готова открыть правду – даже склонялась к тому, чтобы сознаться, прямо сейчас, после облегчения от признания Двенадцать Азалии, что Искандра убили, и тем более после прилюдного конфуза Три Саргасс из-за столь нетейкскалаанского, а очень даже человеческого поведения – ну вот, Махит начала перенимать тейкскалаанские привычки и делить всех на цивилизованных и нецивилизованных, только наоборот. Она такой же человек, как и они. Они такие же люди, как и она.

Значит, она раскроет им какую-то долю правды. Когда Двенадцать Азалия неизбежно задаст вопрос. А с последствиями разберется потом. Всё лучше, чем огульно не доверять никому только из-за того, что они – тейкскалаанцы. Что за абсурдная мысль для человека, который все свое детство мечтал быть гражданином империи – пусть даже только из-за одной поэзии…

– Для чего нужен имплантат, госпожа посол?

«Эй, Искандр, – подумала Махит, обратившись к тишине, где должен быть ее имаго, – наблюдай. Я умею крамольничать не хуже некоторых».