Сын Бессмертного - Борис Романовский Страница 15

— Кья-я-я-я! — меня оглушил женский визг. Но в следующую секунду служанка узнала меня и закашлялась.

Я недовольно посмотрел на неё и направился вон из кассетного зала. Жёлтое пятно с чёрной спиралью исчезло — я убрал его. Я более-менее разобрался с Путешественником и теперь могу давать ему базовые команды. Но точка в этом смертном доме — фиксированная, и переместить её пока нельзя. Не знаю, изменится ли это, когда я перейду на следующий ранг Демона.

Первым делом я последовал в душ, по пути кивая встречным слугам. Когда я вышел из ванной комнаты, меня уже ожидал Глав-слуг. На нём был знакомый чёрный смокинг.

— Господин Демон, вы… — он смотрел на меня со страхом.

— Ненадолго. Достань мне ещё два револьвера и патронов побольше.

Я наклонился к грязной одежде и вытащил из кармана пару хрустальных кубиков.

— Вот тебе, как оплата, — я положил в дрожащую ладонь Глав-слуг кубики и вышел. Снаружи уже топтались слуги с чистой одеждой.

— Как же хорошо дома, — вздохнул я. Слуга, протягивающий мне одежду, странно на меня покосился.

— Приготовьте мне комнату, хочу поспать. Завтра вернусь обратно, воевать с Демонами.

— Д-да! — сзади раздался дрогнувший голос Глав-слуга.

На смертных планетах Демонов и Небесных сильно подавляет местная атмосфера. Они не могут использовать Духов и перестают чувствовать свою Кровь. Поэтому, если сюда каким-то образом попадёт Муми, то его легко пристрелят из пистолета. Конечно, если у него не будет подходящего Ген-Икса, как у меня. Хе-хе.

На смертных планетах приходится полагаться только на себя — почти все Духи подавлены. Но среди них существуют исключения. Например — Духи Приставки, Духи Картриджи, Духи Экраны и другие Духи, связанные с кассетами. И их надо кормить. А хрустальные кубики — универсальная еда для любого Духа. Даже если Дух не насытится, он хотя бы не умрёт от голода.

На смертных планетах сложнее достать редкие ресурсы, чем в Аду или Раю. Поэтому хрустальные кубики — это дорогой подарок. Один такой прокормит десять простеньких Духов Приставок.

Переодевшись и забрав всё добро из карманов старой одежды, я пошёл за слугой по просторному коридору в сторону комнаты. Встретил по дороге маму Светы. Та робко поздоровалась со мной и быстро отступила.

Комнату мне выделили шикарную — двуспальная кровать с большими подушками, огромные окна с тяжёлыми бархатными шторами, кресла и пуфики.

— Отлично, — пробормотал я, залезая под одеяло. Как же хочется спать…

Мне приснился кошмар, который преследует меня уже очень долго. В десять лет, на день рождения я снова переместился из дома в совершенно другое место. Я был готов — к тому времени я уже привык к полугодичным переносам. Мой характер к этому возрасту окончательно зачерствел, я замкнулся в себе и большую часть дней проводил в библиотеке, пытаясь найти подсказки к тому, что со мной происходит.

Заснув дома, я проснулся в очень странном месте. Оно походило на колодец, в центре которого стояла людская деревня. И жители в ней были очень странными — они боялись своей тени. Поэтому, когда солнце освещало колодец, никто не выходил на улицу. Люди выбирались из своих домов в сумраке, когда теней было меньше всего. Вокруг посёлка водились гигантские жуки, которых местные жители ловили и ели. По одной из стен колодца стекал водопад из пресной воды, формируя озеро, от которого расходились две реки вдоль стен колодца. Они соединялись в противоположной от водопада стороне и образовывали ещё одно озеро. Но оно почему-то было чёрным.

В этом месте жили смертные люди. У них была одна особенность — они все были рыжими. В ночь на мой десятый день рождения я очутился именно в этом колодце, на краю деревни. И местные жители приютили меня, накормили. Я даже познакомился со своей одногодкой — рыжей девочкой по имени Мелли. Именно в её доме я остался жить.

В деревне было много странных обычаев и верований. Люди искренне верили, что они единственные в мире. И долго пытались понять, чей я сын и почему мои волосы такие странные.

Когда я сказал им, что за пределами колодца большой мир, полный миллионов людей, — меня высмеяли. Но не зло. Просто посмеялись над глупым ребёнком, который говорит чепуху.

Несколько дней прошло без происшествий. Я сдружился с Мелли, и мне с ней было очень комфортно. Я рассказывал ей о мире за пределами колодца, а она заворожённо слушала. Спустя пару дней она начала верить мне. Мы вместе искали способ выбраться из колодца. Но его стены были очень высокими — казалось, они поднимаются до самого неба.

Мы с Мелли строили лестницу, используя панцири жуков и деревья. Взрослые с улыбками наблюдали за нашими шалостями, открыто говоря, что в будущем мы будем красивой парой. Мелли всегда краснела при таких разговорах.

Пару раз меня силком тащили в реку и пытались вымыть мои волосы, чтобы они приняли “нормальный” цвет. Я не особо сопротивлялся. Разумеется, у них ничего не получилось.

Время неумолимо бежало, я прожил в колодце два месяца. За этот период наша лестница не достигла даже сотой части стены колодца. Я всё больше осознавал, что ситуация безнадёжная. Мне даже не хватит материала, чтобы достроить лестницу. А если бы и хватило — на это ушли бы годы. Когда я окончательно смирился с этим, меня захватила хандра. Я очень скучал по маме, мне не хотелось на всю жизнь остаться в колодце. Я сильно заболел.

Мелли была всегда рядом со мной, и благодаря ей мне становилось лучше. Я начал забывать о доме. Все вокруг говорят, что мы одни в мире. Может, это правда? А мама и Рай — это сон? Тогда, в десять лет, я начал верить, что на самом деле не существует ничего за пределами колодца. Я начал смущаться, что не такой, как все, — мне очень не нравились мои чёрные волосы, я хотел быть рыжим.

Так прошёл ещё месяц. Лестница, которую мы с Мелли строили, наполовину разрушилась. Она стала своеобразным памятником детской глупости. Мне было смешно, когда я смотрел на эту конструкцию. Построить лестницу до неба, ха! Каким же я был глупым.

Добродушный отец Мелли часто подшучивал надо мной из-за этой лестницы, и после одной такой шутки я решил её разрушить. Мы с Мелли шли к ней, когда внезапно потемнело.