Северное Сияние. Том 1 - Сергей Извольский Страница 15

Если фон Колер не может воскреснуть, или отправиться на перерождение, то смогу ли это сделать я, если погибну? Не могу сказать, что я вот прямо сейчас собирался умирать, но времени оставалось мне не так много. Адреналиновый шок схватки давным-давно прошел, и я чувствовал себя как предварительно обжаренный кусок мяса в процессе тушения на медленном огне. Жарко здесь было, как в сухой финской сауне. А горячий ветер, изредка задувающий здесь на вершине горы, вовсе создавал эффект открытой дверцы в раскаленной духовки. И ни воды, не еды поблизости не наблюдалось.

Демон насчет последствий физической смерти именно здесь ничего дельного подсказать мне не смог. В этом мире он раньше не появлялся, и в каком из нижних планов мы находимся даже не предполагал — с определенностью заявив только, что мир мертвый. Но у меня было подозрение, что Василий что-то явно недоговаривает. Возможно для того, чтобы поберечь мои нервы и сохранить душевное спокойствие.

Мир — мертвый. Есть у мертвого мира изнанка? Вот и я не знаю. А если я сейчас нахожусь здесь и физически, и в виде астральной проекции, не окажется ли моя физическая смерть здесь истинной, окончательной?

Пришедшая на ум догадка оказалась проста как три копейки. Настроение подобные мысли совсем не поднимали — и думать об этом мне совершенно не хотелось. Не хотелось думать и о том, как приходится остальным, оставшимся на арене в защитных коконах. Но я держал в уме, что им гораздо хуже, чем мне. Сам я хотя бы обладаю иллюзией свободы, они же там как клетках и в полной неопределенности. Хорошо еще местного солнца не видно: ведь если разлитый по небу багрянец — это признак вечера, или ночи, то даже не знаю, что за ад будет здесь тогда, когда наступит день.

В очередной раз я попытался сглотнуть. И в очередной раз не получилось, настолько пересохло горло. В этот момент треснула верхняя губа, и я почувствовал на языке солоноватый вкус крови. Вариант со смертью казался все реальнее — воды вокруг нет, жар такой, что все плывет перед глазами, а от кровопотери накатывает болезненная слабость. С которой помогает справиться только адски саднящая боль от ран и ожогов.

Силы у меня, если честно, были уже на исходе. Но страх варианта возврата в родной мир через смерть подстегивал, пугая. Не до отчаяния — моя душа все же связана с родовым алтарем, и есть обоснованная надежда, что именно на алтаре я смогу возродиться. Но в этом случае я не смогу забрать перстень фон Колера — который останется здесь вместе с моей одеждой и телом. А именно по перстню любой опытный навигатор может навестись на труп фон Колера здесь.

О том, где и как буду искать навигатора, причем в сжатые сроки, я пока не думал. Надо сначала этот мир покинуть, а потом уже решать остальные вопросы.

Закрыв глаза, я облизал губы и глубоко вздохнул. Широко размахнулся, собираясь в очередной раз зашвырнуть кукри в пропасть. Мог бы сказать из последних сил, но из последних сил уже было попыток десять назад. В этот момент на лицо дохнуло горячим воздухом, и я открыл глаза.

«Господин», — чуть склонил волчью голову подлетевший ближе Василий. Говорил он, используя мыслеречь, так что клыкастая пасть оставалась неподвижна.

Сам демон помочь мне с перемещением через границу ничем не мог. С обычным, в пределах этого мира — без проблем. Мы с ним и так достаточно пролетели под багряными облаками, удаляясь от замка с ареной, где погиб фон Колер. Но лететь куда-то в неизвестность, чтобы найти здесь работающие врата, или навигатора… это, учитывая мертвую скалистую пустыню вокруг, за хороший план спасения и поиска выхода точно не считалось. А за все преодоленные по воздуху километры пейзаж снизу не менялся — мертвая скалистая пустыня. И пытаться отыскать здесь оазис с едой и водой тоже казалось глупой идеей.

Демон был существом более низкого порядка, чем одаренные или одержимые люди, и открытие границ ему было неподвластно. Тем более, что Василий был подчиненным демоном, а клятва привязывала демона ко мне. Он даже самостоятельно пересечь границу без меня не мог, найдя открытые врата — разрывая нашу связь в пределах одного мира.

Вот у меня ситуация другая — для меня собственная реальность открыта, тем более что частичка моей души привязана к алтарю рода Юсуповых-Штейнберг, и работает как яркий маяк. И кроме того, возвращаться в родной мир гораздо легче, чем открывать ворота в чужой — именно поэтому я раз за разом пытался сделать это, не теряя надежды на успех.

— А? — выдохнул я почти беззвучно, с вопросом глянув на Василия.

В этот раз ответил мне демон уже не мыслечерью, а мыслеобразом. В замедленной раскадровке картинок я увидел, как демон показывает мне то, что я пытаюсь сейчас сделать. А пытался я пробить ткань изнанки. Сделать это, при умении, было возможно — вспомнить хоть как фон Колер выкинул змееглавую плетку во время первой демонстрации этого плетения седьмого ранга, просто разорвав ткань реальности.

Василий (язык не поворачивался назвать дракона с волчьей головой Васей) показал мне сейчас образами то, как я пытаюсь покинуть этот мир. Как в процессе воплощения в новом месте, когда происходит телепортация, я одновременно войдя в скольжение пытаюсь в этот же момент разорвать ткань реальности, чтобы окончательно воплотиться уже в другом мире.

— И? — едва слышно прошептал я, чтобы не тратить лишние силы.

Желтые волчьи глаза демона пристально на меня посмотрели. Вновь он использовал передачу мыслеобразов, и еще раз в замедленном отображении я увидел картину, как перемещаясь в пространстве с кукри в руке и стараюсь поймать тот краткий миг, когда еще не полностью воплотился, перекинув себя в это момент за границу мира. И еще, уже в третий раз, я снова увидел передаваемые демоном мыслеобразы. В которых происходящее сейчас концентрировалось на том, как именно я телепортируюсь — а делал я это, представляя себя с кукри в руке. По аналогии создания простейшего плетения из элементарной школы темных искусств.

«Ты это к чему?» — мысленно спросил я.

В ответ на это демон показал мне новую череду образов. Прикрыв глаза, теперь я наблюдал воображаемую картину как одинокий клинок, медленно вращаясь, в полете прорезает ткань реальности. Кукри в демонстрируемых Василием мыслеобразах прошел через границу миров к алтарю рода Юсуповых-Штейнберг, и только после пересечения границы ножом я должен был воплотился в другом мире следом за ним.

Сразу я даже не понял, что мне хочет сказать и показать демон. Как связать себя с клинком, и тем более как отправить кукри в другой мир, и потом перенестись к нему, я не соображал. Только после еще нескольких замедленных показов уяснил для себя — необходимо перемещаться не с представлением о клинке в руке — как делал я до этого, а банально самому стать клинком.

— Давай попробую, — негромко произнес я, пытаясь собраться и сконцентрироваться.

Замерев, решил предварительно прокрутить порядок действий. Оказалось непросто — мысли путались, продираясь через вязкую паутину накатывающей слабости; в голове шумело, и сосредоточиться оказалось очень и очень непросто.

До этого момента я раз за разом кидал кукри в пропасть и пробовал телепортироваться в наш мир. И раз за разом у меня не получалось. Но как спортсмен, упорно пробующий взять высоту, я повторял и повторял, впав в своеобразный транс и не прекращая попыток. Круживший ниже демон каждый раз меня подхватывал, и возвращал обратно на скалу, после чего я с обреченным упорством начинал снова. Без этого — без полетов, было никак не обойтись. Потому что телепортация к клинку, уж не знаю почему, у меня получалась только в тот момент, когда нож находится в движении.