Чудовище и чудовища  - Барбара Морриган Страница 14

« – Доброе утро, малышка Мо! – рассмеялся тучный усатый торговец, бросив девушке крупное бледно-зелёное яблоко…»

Закончив записывать, Сэм помог Такуте подняться наверх, после чего отчаянно пытался уговорить его никуда не идти в одиночку. Но Такута был неумолим, разбрасываясь такими фразами, как: «Не до тебя, дилетант» и «Надеюсь, у меня после тебя не отвалится рука», поэтому вскоре Сэм остался один. Сон, так настойчиво настигавший его на протяжении всей ночи, куда-то улетучился, уступив место нервной дрожи и тошноте. Парень быстрым шагом вошёл в свою комнату, захлопнув дверь, и направился к письменному столу. Отперев нижний ящик ключом, он вытащил маленькую коробочку и, открыв её, высыпал на ладонь небольшое количество коричнево-зелёного липкого вещества с кислым запахом. Он осторожно заложил его под нижнюю губу и, отряхнув руки, присел на край кровати, уставившись на длинную трещину на потолке.

– Ну я и урод, – беззвучно прошептал Сэм, оперевшись спиной на холодную стену.

У него с трудом укладывалось в голове, что он произвёл хирургическую процедуру без обезболивания. А всё потому, что просто струсил признаться, что забрал себе весь порошок Виджи. План был идеален: никто не заметит пропажи, а Сэм с наработанной точностью высушит измельчённое растение в печи, пропитает его мёдом и получит то самое заветное вещество, что заставляет почувствовать себя на вершине мира. Но он ведь не был таким, не пошёл бы на это… Сэми успокаивал себя, что просто испугался, просто не успел среагировать, просто… В глубине души он, конечно, понимал, что, даже будучи в максимально трезвом уме, он сделал бы что угодно, лишь бы не потерять ни крошки из заветного мешочка. Впрочем, отвращение к себе быстро сменилось чувством приятной расслабленности в мышцах и одновременно приливом энергии и воли к жизни. Сэм поднялся с кровати, спрятал коробочку обратно в ящик и направился к выходу.

Сэму нравилось жить в нижнем городе. Может, здесь не было так красиво, как в верхних кварталах Мары, но атмосфера была особенной, и она подкупала. Взрослея в богатой семье, Сэм утомился от вычищенных до блеска улиц, дорого обставленных домов и людей с невыносимо скучными лицами. Он всегда чувствовал себя чужим в верхнем городе, да и жизнь там не приносила ему ничего, кроме бед. В нижних же кварталах всегда царила атмосфера хаоса, но каждый его участник имел за плечами свою историю и ярко выраженный характер. Здесь ты можешь делать что угодно, достать что угодно, быть с кем угодно и кем угодно. В родительском доме он был разочарованием, изгнанником из высшего общества, лишённым перспектив в образовании и подверженным дурным привычкам и зависимостям. В нижних же кварталах он был просто Сэмом Тао, которого никто и ни за что не осудит. Более того, в определённых кругах он даже пользовался уважением за свою вполне перспективную должность в помощниках у тейна матэ.

– Опять всю ночь пили? – улыбнулся Сэм, подсаживаясь за широкий стол в таверне «Чёрное знамя». У неё была довольно дурная слава – но только среди тех, кто не знал, как ей правильно «пользоваться». Старые знакомые всё ещё сидели за столом и даже живо что-то обсуждали.

– Не пили, а продвигали идеи революции, – деловито поправил его длинноволосый бородатый парень, – но вообще мы тут всего пару часов. Выжидаем.

– Храните Двенадцать великие идеи революции! Не работа, а мечта, – рассмеялся Сэм, отхлёбывая пшеничного эля из кружки, стоявшей справа от него.

– Эй! – вскрикнула её светловолосая обладательница и с недовольным лицом придвинула её к себе.

– Да ладно тебе, все свои же, – прильнул к её щеке Сэм, и его подруга Кани шутливо оттолкнула парня.

– А ты где пропадал? – снова обратился к нему бородач, – опять всю ночь шлялся, пока мы тут обсуждаем важные вопросы!

– Работал, – Сэм подпёр голову рукой, отчего давно не стриженная чёрная чёлка опустилась на правый глаз.

– Ты вообще отдыхаешь? – послышалось с другого конца стола.

– Под отдыхом подразумевается продвижение идей революции?

– Да пошёл ты! – Кани толкнула его локтем в бок, – серьёзно, Сэм, ты же там днями и ночами пропадаешь. И не надоедает тебе, – она поморщилась, – с трупами возиться?

– Сегодня вот с живыми возился, – горделиво произнёс Сэм, привстав и продемонстрировав заляпанный кровью Такуты подол рубахи.

– Фу, Сэм! – поморщился парень, сидевший рядом с бородачом.

– Так что же, будешь отсыпаться с ночной смены, пока мы будем «развлекаться»? – одарил присутствующих широкой улыбкой веснушчатый невысокий парень по имени Мао.

– Да нет, я ещё горы готов свернуть! – шмыгнул носом Сэм.

– О, как раз самое время, – оскалился бородач. Джио был одним из первых людей, с кем Сэм подружился в нижнем городе. Он был на несколько лет старше, и, когда Сэм вылетел из Академии, Джио как раз заканчивал её. По счастливой случайности они успели завести крепкую дружбу, и Джио стал проводником Сэми в насыщенную жизнь нижнего города. В тот год он и узнал о Сопротивлении, бросающем вызов давно уже не демократическому обществу Мары. Именно эти ребята открыли Сэму глаза на произвол, который без зазрения совести позволяют себе вышестоящие. Как золото всё сильнее заменяет мораль, а баланс всё сильнее сдвигается в сторону тех, с кем никто не решается спорить.

Ребята часто засиживались в «Черном знамени», где собирались молодые революционеры. Не сказать, что Сэм отличался идейностью и склонностью к самопожертвованию, но ребята эти ему нравились, и ему приятно было ощущать себя причастным к чему-то великому. Его старая жизнь жестоко оттолкнула его, ставя перед ним ультиматум не быть собой, но здесь же его принимали любым. Конечно, его происхождение время от времени всплывало, напоминая окружающим, что среди них находится один из тех людей, которым всё можно, и у которых всё есть. Но именно этим ребята ему и нравились – им ничего не стоило закрыть глаза на различия во имя общего дела. Всех членов Сопротивления объединяла вера в, пусть недостижимое, но светлое будущее, которое именно они могут построить. К слову, Джио был одним из немногих образованных людей в этой компании. В основном кружок имени государственных переворотов и неумеренного питья состоял из городской шпаны, ныне подросшей и жаждущей отвлечь себя от низкооплачиваемой скучной работы великой целью. Но в целом ребята относились к своему делу искренне и самоотверженно, хоть и не всем из них хватало ума понимать, как именно устроено зло, с которым они сражаются. В этом плане Джио был для них идеальным лидером – подкованный в экономике и праве, он, словно охотничий пёс, вынюхивал самые тёмные и неблагородные дела, вместе с друзьями уличая продажных придворных и стражников в подкупах, превышении полномочий или даже неумеренном насилии. Конечно, ни гвардия, ни королевский совет не говорили им за это «спасибо». Как минимум из-за антисоциальных методов, которыми ребята не гнушались. Ну и из-за того, что «своим» от них доставалось не менее прочих – в совете сидели далеко не безгрешные люди. Джио понимал, что они продолжают свою деятельность только потому, что «сверху» на них благосклонно закрывают глаза и, стоит им только замахнуться на что-то посерьёзнее – гвардии не составит труда накрыть их шайку и обеспечить ей безрадостное будущее. Тем не менее, он был настроен решительно и плавно продвигал сборище молодых бунтарей к чему-то большему, чтобы однажды, как и мечтал с тех пор, как увлёкся политическими трактатами, свергнуть противоречащего божественным наставлениям монарха и привести Охайю к истинно верным идеям демократии.