Черная война - Александр Конторович Страница 14

– Разрешите войти, господин лейтенант?

– Входите. Что у вас сегодня?

– Документы на подпись, – и я положил папку ему на стол.

Беренмайер невозмутимо открыл папку и просмотрел ее содержимое.

– Оставьте, я после посмотрю. Сейчас же направляйтесь на станцию и отыщите там гауптмана Крюгера. Он отвечает за формирование составов. Скажите ему, чтобы подготовил нам место в ближайшем эшелоне, уходящем в тыл. Сообщите ему конечную станцию доставки груза.

– Он не будет удивлен моим вопросом?

– ВАШИМ – будет. Вы скажете ему, что это – МОЕ поручение. Вам все ясно?

– Точно так, господин Беренмайер.

– Можете быть свободны.

Ни хрена ж себе пельмень! Вот тебе и скромный лейтенант-интендант! Хотел бы я на его домик в Германии посмотреть… И внутри побывать…

На станции я достаточно быстро отыскал гауптмана. Он сидел в отдельном кабинете и носа на улицу не казал. С окружающим миром он общался посредством рыжей секретарши, которая заодно была и переводчиком. Выслушав мое сообщение, Крюгер открыл толстую складскую книгу и перевернул несколько страниц. Кивнул головой и что-то сказал секретарше.

– Господин гауптман распорядился проводить вас к площадке погрузки.

– Зачем?

– Это приказ господина гауптмана. – Секретарша надела шубейку и двинулась к двери.

Волей-неволей я пошел за ней. После нашего запирания в пакгауз я на станции больше не был и поэтому с интересом посматривал по сторонам. Судя по всему, в пакгаузах немцы держали что-то взрывчато-неприятное. Повсюду висели таблички «раухен ферботен». Насколько я помнил – эти надписи запрещали курение. Из открытой двери пакгауза показались солдаты, несущие какие-то ящики. Ноги их были обуты в валенки. Интересная деталь! Там, значит, что-то весьма огнеопасное находится… Постовые только провожали нас взглядом, видимо, рыжую тут знали.

Вот и площадка погрузки.

Секретарша бойко затараторила с каким-то пожилым немчиком. Он только головою в ответ кивал.

– По всем вопросам отправки вагонов вам следует обращаться к господину лейтенанту Грубберу, – повернулась она ко мне. – Вам ясно?

– Но меня направили к гауптману.

– Господин гауптман распорядился, чтобы в дальнейшем вы излагали порученные вам указания господину Грубберу. Не следует отвлекать господина гауптмана по таким пустякам. Господин Груббер достаточно понимает русский язык, чтобы вы могли ему пояснить ваши вопросы.

– Теперь ясно.

– На воротах скажете, что у вас поручение к господину Грубберу. Вас пропустят сюда или проводят. По остальной территории станции без провожатых передвигаться запрещено.

– Понятно.

– Ваш сегодняшний вопрос уже разрешен. Господин Груббер выдаст вам соответствующее предписание. На основании которого вы и должны обеспечить подачу вагона в указанное время.

Вот так и началась моя деятельность посредником при темных делишках лейтенанта Беренмайера. На станции я теперь бывал достаточно часто, ибо, поразмыслив, он спихнул на меня практически все станционные дела. Я не возражал, ибо уже успел присмотреть на территории станции некоторые, интересные для меня, мелочи. Часовым моя морда тоже примелькалась, меня уже не дергали каждый раз при входе на станцию и не заставляли ждать сопровождающего к Грубберу. В принципе я уже и мимо них сумею пройти на станцию тогда, когда это будет мне нужно. В очередной свой визит я засыпал в карман полушубка горсть четырехконечных шипов из своих закромов. Проходя по площадке погрузки, я нечаянно (ну, подвернулась нога на льду, вот руками-то и взмахнул, чтобы не упасть…) рассыпал их прямо перед колесами грузовиков.

Время, наконец, замедлило свой бег, и у меня появилось чуток свободного времени. Созвонившись с Крестом (у него теперь и свой телефон есть, правда, только рабочий), мы договорились вечерком оттянуться.

Перед самым комендантским часом Крест нагрянул ко мне в гости. Приволок две бутылки шнапса и кое-какую закусь. Шнапса у меня не было, но вот по части закуси я его обставил, и существенно. Все равно пришлось догонять самогонкой, и к двум часам ночи мы все отрубились.

«Холодно, черт. Снег скрипит, точно ниже 10. Но нет худа без добра, не один я тут мерзну. Я-то ладно, двигаюсь как-никак, а вот вам, ребятки, тоскливо. Шинель немецкая – это вам не русский тулуп! Вот и ходим, руками похлопываем. Погоди, милок, вот скоро зима всерьез долбанет, тогда и померзнешь. Если доживешь… Так, не вынесла душа поэта, спрятался-таки от ветерка. А мы ползком, бочком… Ага, вот и ворота. Что у нас тут? Замок? Виси, дорогой, виси, ты нам не помеха, нам сюда не надо… Вот и грузовички стоят. Я их сегодня видел уже, грузили их немцы чем-то сильновзрывчатым. И уехали бы, но вот незадача – пробило ему оба передних ската, а вечером как чинить? Холодно уже и темно. Только через час и управились. А тут незадача – орднунг, после 21 часа выезд машин запрещен. Вот и остались они тут до утра, ничего, хоть поспят в тепле. Где тут у нас кардан? А, вот он, туточки. Так, теперь растяжечку сюда. Тяжеленькая, ну не зря же к гранате еще и две шашки тротиловые прикручены? Цепляем веревочку к кардану, осторожненько, хорош! А теперь – ноги мои, ноги, несите меня, куда? Домой, куда ж еще?»

– Дядя Саша!

– Ох… Ну что тебе, родной? Дай глотнуть…

– На службу пора!

– Несло б ее кочками! Чего мы такого вчера сожрали? Башка как котел, не помню ни хрена!

Я с трудом приподнял голову… Крест стоял около кровати, уже одетый по форме, и теребил меня за руку.

– Да все уже, все… встаю.

На улице прилично подморозило, снег хрустел под ногами.

– Ты куда сейчас?

– На станцию, вон и машину уже прислали, – Крест кивнул в сторону подворотни. Там уже стояла старенькая «эмка».

– О! Ну, так и меня по дороге подвези, а то топай тут по морозу. А чего там стряслось-то?

– Да посты дополнительные выставить надо, сегодня утром эшелон какой-то пришел важный.

– А-а-а… Ну, это меня не касается.

Похрустывая колесами по свежему насту, машина бодренько катилась к станции.

– Слышь, – тронул я Креста за рукав. – Давай наискосок проедем, там короче будет.

– Добро, – повернулся он к водителю. – Давай…

БУХ! БЗЫНЬ! Ви-и-и-у!

Там, где только что стояли станционные здания, в небо поднялась стена черного дыма.

Над нашей головой со свистом пролетела какая-то железяка. Земля дрогнула, и тяжелая ударная волна вдавила нас в сиденья…