Стальная роза - Елена Горелик Страница 14

Если бы гипотетические пришельцы посетили тогда Землю, лицом планеты для них был бы китайский чиновник-инженер.

– Интересная эпоха. Интересная и… опасная. Для нас.

– Простите, господин, не могу уловить…

– Империя Тан.

– Это была великая империя, господин. Но она пала, и Китай смог превзойти её достижения лишь в двадцатом веке.

– Не в том дело. Ты представляешь себе Танскую империю, которая смогла остановить наступление ислама, и даже обратить его вспять? Которая подмяла бы под себя Индию, Иран, азиатские страны вплоть до границ с Византией, да и её тоже потеснить? Если бы это произошло, сейчас мы бы ходили воскуривать ароматные палочки в великих пагодах Берлина, Парижа или Лондона.

«Это верно. И тогда ты бы величал меня господином, а не я тебя…»

Вслух это, однако, не прозвучало.

– Вы полагаете, она способна подарить танским императорам идею порохового оружия до того, как его, собственно, изобрели китайцы?

– Не только полагаю, но и считаю вполне вероятным. Более того, мы не знаем, какие конкретно знания она принесла туда в своей голове. Будь она классической тупой курицей, каких сотни миллионов, я бы не волновался. Но, со слов её покойного дяди, она как раз классическая деловая леди. Жёсткая, умная и безжалостная к тем, кого считает врагами. Притом с техническим складом ума. Потому я тебя так тороплю.

– Семь или восемь лет, господин.

– Раньше никак?

– Если все усилия направим только на решение этой задачи, то срок сократится лет до шести.

– Направляй. Я дам тебе шесть лет. От силы семь. Больше – вряд ли.

Приезд в форт Бейши Яна банально проспала.

Она даже не заметила, как вывалилась в сон без сновидений. А ощущение при побудке было такое, словно от её жизни кто-то острыми ножницами откроил несколько часов. Вот только что, подложив рюкзак под голову, созерцала бледно-голубое степное небо без единого облачка, и – ррраз! – темнота, меркнущая алая полоса вдоль горизонта, свет тусклых фонарей, галдёж вокруг. И зверская боль во всём теле, буквально в каждой косточке, будто её с самого утра колотили палками. А тут ещё Ваня теребит за плечо… О-о-о, как больно-то…

– Мам, вставай, – то ли это игра света и тени, то ли у мелкого и правда синяки под обоими глазами проявились – последствие удара по голове. – Приехали.

«Да. И сейчас начнётся самое страшное – китайская бюрократия, – подумала Яна, поднимаясь через „не могу“. – Она и в наше-то время не подарочек, а при императорах, наверное, и подавно – на каждый чих должна быть справка, иначе голова с плеч».

На подобные мысли её навёл вид десятника, с самым почтительным видом докладывавшего обстановку… кому? Наверное, начальству. Судя по доспехам, шлему и мечу, начальство было военное. Доклад выслушивало с довольно мрачным видом. Ещё мрачнее оно сделалось после осмотра тела незнакомца-«чёрного». И лишь затем соизволило обратить внимание на сползшую с телеги Яну.

Что ж, раз это здешний босс, значит, не зазорно ему поклониться. Так здесь принято, верно?

Начальство поклон восприняло как должное, но сменило ли гнев на милость – неизвестно.

«Ну, если сразу не казнят, значит, повезло…»

– Скольких она, ты говоришь, убила?

– Вот этого, в чёрном, господин сотник, и ещё самое меньшее двоих.

– Что говорит о себе?

– Неведомо, господин. Никто не знает её языка, а она не знает нашего.

«Принесли черти напасть на мою голову, – поморщился сотник Цзян. – Что я должен буду отписать наместнику? Явилась, мол, женщина странного вида с малолетним сыном, неведомо откуда и неведомо зачем, сама неведомо кто, даже имени её не знаю? Если меня за такой доклад в десятники разжалуют, считай, повезло…»

Оставалось одно: пристроить её куда-нибудь, с таким расчётом, чтобы не нанести вреда её чести, если выяснится, что эта дама знатного рода, и повелеть домочадцам учить её языку. Но куда пристраивать-то? Не в казарму же. И, упаси Небо, не к себе домой. Дома своих проблем хватает… Вот старшина мастеров-оружейников как раз подходит. Девяти его мастерам с семействами пока предписано располагаться в пустой казарме, а для него дом почти готов. Как и положено начальнику мастеров, достаточно просторный и с отдельной клетью для гостей во дворике. Кто же знал, что он прибудет без жены, без наложницы, всего лишь с двумя детьми и парой слуг? Места, значит, много, вот пусть и селит чужестранку в клеть. И ей никакого урона для чести, и всем меньше беспокойства.

– Да, господин, – почтительно склонился мастер, выслушав приказ. – Для меня будет честью принимать госпожу гостьей в моём новом доме.

Что-то царапнуло слух сотника, он не сразу понял, что именно. Бросил быстрый взгляд в сторону смирно стоявшей незнакомки, и только тогда догадался, что именно ему показалось странным.

– Почему ты назвал её госпожой, мастер Ли? – спросил он.

– Она исполнена достоинства, как знатная дама, господин.

– Тем не менее того человека она убила не копьём, а кузнечным молотом.

– Не мне судить, кто она, господин, пока госпожа сама не расскажет о себе.

– Вот именно. У тебя три месяца. Мне всё равно, кто будет учить её языку: ты, твои дети, твои слуги или кто-то ещё. Но через три месяца она должна связно поведать о себе всё, что может. А о чём поведать не пожелает, ты сам её расспросишь потихоньку.

– Господин, – мастер ещё раз склонился. Без подобострастия или раболепия, со сдержанным достоинством человека податного сословия, знающего тем не менее себе цену. – Если выяснится, что госпожа не знатного рода, прошу дозволения взять её в свой дом.

«Ишь ты, – мысленно усмехнулся сотник. Даже настроение слегка приподнялось. – Смутился, как мальчишка, которого отец собрался женить в пятнадцать лет. А что, женщина неплоха. Я бы и сам взял, могу и знатную в дом привести, да кто её знает? Присоединиться к обозу и с ходу ввязаться в драку наравне с мужчинами… Чего ждать от такой женщины, кроме головной боли и скандалов?»

– Дозволяю, – кивнул он. – Я дал тебе срок. Делай, что хочешь, но через три месяца она должна стоять передо мной и отвечать на вопросы.

– Будет исполнено, господин.

«Даже если она и знатная, этот мастер своего не упустит, – окончательно развеселился сотник. – Не тот человек. Впрочем, кто знает, что это за женщина и каковы обычаи её племени. Может, там принято не мужьям выбирать жён, а наоборот. То-то мастер удивится!»

Сотник Цзян предвидел, что, возможно, не всё будет так гладко, как хотелось бы, но поделать с собой ничего не мог. Не так много радостей выпадало ему в жизни и по службе, чтобы отказать себе в праве хотя бы мысленно позабавиться. Пусть и за чужой счёт.

И тут он заметил кое-что такое, от чего ему стало неуютно.