Еще не поздно. Время собирать камни - Павел Дмитриев Страница 14

– Это с чего же мирные? – Демичев чуть не опрокинул рюмку от удивления. – Ведь противоречия в капиталистическом обществе только усиливаются!

– Не думаю, что они смогут полностью отказаться от частной собственности, – постарался подыграть Председатель Совета Министров СССР, хорошо запомнивший отчет пришельца из будущего и поэтому более-менее представляющий, куда клонит Шелепин.

– А есть хоть одна европейская компартия, готовая с оружием в руках бороться за свободу пролетариата? – откровенно хмыкнул Александр Николаевич. – В то время как акционирование предприятий вполне объективный процесс. И вообще, – он внимательно посмотрел в глаза идеолога, – Петр, ты же сам прекрасно знаешь, каков самый неудобный вопрос!

– Кем считать рабочего, владеющего пакетом акций своего или соседского завода? – опередил Петра Ниловича Микоян.

– Именно! – обрадованно подхватил Шелепин. – Нам сейчас приходится уходить от этого противоречия, а тем временем количество подобных «хозяйчиков» в Европе и США быстро растет.

– Все с ног на голову, – недовольно фыркнул Кириленко. – Так нельзя!

– Я не настаиваю на необходимости изменений, – не стал обострять ситуацию Александр Николаевич. – Мне лишь хочется обратить внимание на то, что сто двадцать лет со дня написания «Манифеста» – не шутки! И постиндустриальный коммунизм может оказаться не совсем таким, каким его представляли во времена товарища Ленина и тем более Карла Маркса.

– Хитрый какой, – преувеличенно строго погрозил пальцем Косыгин. – Высказал идеи, а теперь всей партии расхлебывать?

– Обсуждение на самом деле нужно, – задумчиво подтвердил практически самому себе Брежнев. – Все налили? Тут и правда без поллитры не разобраться.

– За крах империализма мы уже выпили, – потянулся к бутылке Шелепин и добавил: – Теперь с тебя тост, Анастас Иванович.

Микоян не торопился. Опытный политик, он прекрасно понимал, что от него ждут не просто застольных слов, фактически членам Президиума ЦК требовалась оценка предложенной стратегии. И как внезапно к этому подвели, будто сговорились! Нет чтобы подумать, обсудить расширенным составом, дать материал на анализ помощникам и специалистам… Взяли и приперли!

Конечно, план возвращения реальных, обозримых целей в программу КПСС выглядел необычайно привлекательно. Однако, если его поддержать, придется нести ответственность за новую идеологию наравне с Шелепиным. Последний пока не ошибался, и вообще, иногда казалось, что Александр Николаевич продал душу за дар предвидения будущего.

С другой стороны, никто не запрещал отказаться. Очевидно, это не вызовет никаких серьезных последствий и тем более раскола в ЦК. Вопрос сложный, и Александр Николаевич затеял обсуждение в самом узком кругу явно для того, чтобы иметь возможность отступить без «потери лица»… Всегда скажет, если что: «Мало ли что пришло в голову на охоте?!» Прямо хоть монетку бросай!

Однако привычка играть словами работала независимо от лихорадочных попыток не прогадать.

– Спасибо, Александр, – пустил шпильку Генеральный секретарь, выгадывая лишние секунды. – Интересная теория, более того, красивая. У меня, пожалуй, только один вопрос: куда ты собираешься деть рабочих, которые станут не нужны при выросшей производительности труда?

– Есть хороший термин, – Шелепин был вполне готов к обсуждению проблемы. – Звучит приятно: «креативный класс», да и на суть хорошо ложится, ведь при полной автоматизации рабочих не будет совсем, а значит, начнут преобладать инженерная, научная и творческая работа. С другой стороны, такие понятия внедрять в сознание масс нужно архиосторожно, могут появиться неприятные накладки. В общем, – Александр Николаевич повернулся к Демичеву, – этот вопрос я бы с удовольствием оставил Петру для глубокой проработки.

– Опять слово иностранное, – недовольно скривился Кириленко, так что неширокие глаза совсем спрятались между тяжелыми веками. – Чем не угодили «творческий класс» или, скажем, «советская интеллигенция»?

– Тут просто, – Александр Николаевич резко отмахнулся рукой, избавляясь не то от проблемы, не то от мухи. – Реальный смысл в словосочетание «креативный класс» вложит партия, сразу, какой нужно. А «творческий класс» всегда будет лишь творческим и не более того.

– То есть пролетариата совсем не останется? – вкрадчиво вмешался Брежнев и добавил извечную советскую «черную дыру»: – А с сельским хозяйством что делать прикажешь? К корове-то автомат не приделаешь.

– Зато на ферме найдется, куда ЭВМ поставить, – парировал Александр Николаевич. – Хотя, разумеется, там рост производительности будет поменьше. Что до пролетариата, то рабочих при постиндустриальном коммунизме действительно должно остаться очень немного. Однако для квалифицированных специалистов будут, как говорится, открыты все пути.

Над столом повисла тягучая тишина. Члены Президиума ЦК КПСС были прожженными реалистами. Они не слишком хорошо разбирались в теории, но давно привыкли к тому, что агитпроп [40]без труда находит подходящие формулировки под любой выверт практики. Идея же Шелепина… была просто красивой.

Во-первых, «постиндустриальный коммунизм» казался вполне достижимым. Более того, ключевая тема автоматизации последнее время муссировалась не только писателями-фантастами, она стала попросту модной в среде молодежи и технической интеллигенции. Что может лучше укрепить авторитет партии в этой капризной среде, как не поворот в ту же сторону? Плюс к этому обещание расширить пресловутую «прослойку» до целого «класса-гегемона», а это само по себе дорогого стоит!

Во-вторых, сам путь к цели наталкивал на простейшую логическую связку – сейчас напряжемся, а там пусть вкалывают роботы, мы же займемся чем-нибудь креативным. Неважно, что красивое латинское слово «креативно» в реальности обернется грязной кухней и селедкой на газете под водку или дешевый портвейн. Для агитатора, умело подвязывающего морковку перед мордой осла, начнется настоящий рай, после ввода каждого нового аппарата можно будет собирать митинг: «Прогресс налицо, осталось чуть-чуть, навалимся, товарищи!» Однако с высоты многих десятков лет руководящей работы было очевидно, что окончательное решение аккуратно отнесено на весьма и весьма отдаленную перспективу. По крайней мере, никто из сидящих за столом, может быть исключая самого Шелепина, не надеялся увидеть окончание процесса.

В-третьих, предложение знатно, аж до нового определения классов, перетряхивало основы идеологии, но в то же время очень неплохо укладывалось в старые лозунги, даже в сакраментальное «жить при коммунизме» Хрущева. Появлялся прекрасный повод без лишних интриг в ЦК сбросить груз догматов – слишком много противоречий накопилось за полсотни лет советской власти. Чувствовали это многие, но вот стать во главе процесса… Для этого требовалась поистине непартийная смелость!

…Еще несколько секунд колебаний, и Микоян решился:

– Удивительно складно у тебя все выходит, – Генеральный секретарь встал, и пока остальные члены Президиума ЦК КПСС поднимались вслед за ним, задал последний вопрос: – Саша, ты точно уверен, что ученые сумеют поместить ЭВМ на маленькую букашку?