Последний герой нашего времени - Владимир Контровский Страница 14

* * *

Человек в зеленоватой куртке и в такого же цвета шапочке привычным движением отдёрнул простыню.

– Узнаёте? – спросил следователь.

В первый миг Свиридов чуть было не сказал «нет» – лицо молодого парня, лежавшего на оцинкованном столе морга, показалось ему абсолютно чужим и незнакомым, никогда ранее не виденным, но уже в следующую секунду Александр Николаевич понял: да, это он. Дима. Сын. Просто лики мёртвых иногда очень сильно отличаются от лиц живых…

– Да, – хрипло произнёс Саша. – Узнаю.

У него запершило в горле, и сильно защипало глаза – наверно, это от резкого запаха формалина, витавшего в залитом холодным светом люминесцентных ламп помещении.

– Дмитрий Александрович Свиридов, восьмидесятого года рождения?

– Да.

«Дима… Когда мы с тобой виделись в последний раз? Три года назад, мельком…А ты совсем не изменился, сынок… И та же родинка над левой бровью… Только вот не было над правой бровью этой страшной чёрной дырки…».

– Эта публика частенько пользуется чужими документами, – объяснил следователь, когда Саша расписался в акте опознания трупа, – нам надо было удостовериться.

– Как это случилось?

– Обычное дело, – следователь пожал плечами. – Столкнулись интересы двух групп наркоторговцев. Делёжка сфер влияния и рынков сбыта называется. Постреляли немного, в итоге – шесть трупов, – молодой парень в форме говорил равнодушно, для него эти разборки давно уже сделались рутинным понятием. – Вы свободны, Александр Николаевич. Если нам потребуется ещё что-то уточнить, мы вам позвоним.

«Вот и всё… – подумал Свиридов. – Ну да, обычное дело. А ты что, ждал выражений соболезнования? Это для тебя Дима сынок, кровиночка, а для других он – „эта публика“. Застрелили бандита – туда ему и дорога! Какая причина для всенародной скорби? Сколько таких вот молодых парней ежедневно гибнет на дорогах, от несчастных случаев и в „горячих точках“? Оплакивать всех – времени не хватит…».

В крематории они были только втроём: Аня, Зинаида Матвеевна и сам Свиридов. Он ждал появления на похоронах крутых парней на «джипах» и «мерседесах», однако никто из «соратников» его сына так и не явился – надо полагать, у них на то имелись свои резоны.

Зинаида Матвеевна, вопреки опасениям Алхимика, смерть внука перенесла спокойно – она давно уже поставила на нём крест. Всплакнула, вытерла слёзы и тихо сказала Саше:

– Прости меня, сынок. Проглядела я его… И его, и Анечку…

Александр Николаевич промолчал, подумав про себя: «Все мы виноваты, мама, – и я со своей наукой, и Людмила со своими запросами-замашками… Что уж теперь виноватых искать…».

Аня тоже долго молчала и только уже на поминках зло и коротко бросила:

– Сегодня он, завтра я – все там будем. Бежим за золотым туманом, спотыкаемся и ломаем себе шеи. – Опрокинула в рот гранёный стаканчик с водкой, вытерла губы тыльной стороной ладони и добавила: – Вот такая эпитафия…

Самому же Саше было тяжело – он даже не ожидал от себя такой реакции. «Человек смертен, – размышлял он, по привычке раскладывая мысли по полочкам – так, как он обычно делал при обдумывании какой-нибудь научной проблемы, – а дети – это его продолжение и шанс на истинное бессмертие… Когда уходят старики – это нормально, это закон природы, а вот когда умирают – и тем более гибнут – молодые… Родители тяжело переживают смерть своих детей потому, что лишаются этого продолжения и этого шанса… И вдвойне тяжело, когда ты знаешь: другого шанса у тебя уже не будет – не те годы…».

Он подолгу засиживался теперь в лаборатории после конца рабочего дня, загружая мозг работой и оттягивая возвращение в свою пустую квартиру, где горькие мысли тут же накидывались на него голодными комарами, зудели и жалили. Однако даже в его рабочем кабинете выползали из тёмных углов призраки воспоминаний – так было и на этот раз.

Саша вспомнил, как маленький Дима упал с ледяной горки и расшиб нос, но держался изо всех сил, чтобы не расплакаться, и только повторял сквозь зубы: «Я мужчина потому что…». Он вспомнил, как они играли с сыном в «морской бой», передвигая по клеточкам карты пластмассовые кораблики, и яростно спорили над каждым ходом, не желая уступить друг другу; вспомнил, как сын хвастался своими успехами в каратэ, демонстрируя отцу ужимки и прыжки с экзотическими названиями. Но Александр Николаевич никак не мог вспомнить, где же пролегла та роковая грань, переступив которую, Дима стал неотвратимо соскальзывать в чёрное никуда.

Да, сын верховодил в дворовых компаниях, кулаками отстаивая своё первенство среди сверстников, но такое было во все времена, и маленький Саша в своё время тоже через это прошёл. Так почему же Саша стал Александром Николаевичем, а Диме никогда уже не быть Дмитрием Александровичем? Может, это произошло потому, что сменились приоритеты? Дети перестали хотеть стать космонавтами – героями сделались доморощенные «крестные отцы», и тёк в юные души яд видеокассет, внушавший незатейливые истины: «Прав тот, кто сильнее и безжалостнее, кто лучше дерётся и лучше стреляет! Если ты настоящий „парень из стали“, то возьми этот мир за глотку и вытряси из него как можно больше денег – тогда ты король! А убить человека – это же так легко и просто, смотри!». И этот яд действовал…

Аня хоть окончила институт культуры, не скатилась до уровня «интердевочки», а Дима поступил только для отмазки от армии, взял пару призов на каких-то соревнованиях, а потом с головой нырнул в уголовную романтику, прельстившись «лёгкими» деньгами. Ушёл из дома, жил у какой-то девицы, а потом его след и вовсе затерялся. С тех пор Свиридов видел сына всего два раза – третий раз он увидел его уже в морге…

Механически роясь в ящиках своего рабочего стола, Александр Николаевич вдруг нашёл книжку – ту самую, недочитанную, про дракона и рыцаря. Подчиняясь внезапному внутреннему импульсу, он открыл её на последней странице и прочёл:

– Нет, не верю, – сидевший за письменным столом пухлый человечек небольшого роста бросил на стол распечатку и сердито покачал лысой головой. – Чушь! Это не может быть подлинником – никак! Драконы, рыцари, магия – это же типичная фэнтези!

– Радиоуглеродный анализ, – возразил его собеседник, сухопарый и седой человек, стоявший у окна, – подтвердил, что пергаменту не меньше полутора тысяч лет. Так что…

– Ну, не знаю, не знаю… – толстяк снял очки и потёр глаза. – Современная техника позволяет фальсификаторам подделать что угодно. Я не удивлюсь, если завтра вам предложат купить за кругленькую сумму металлокерамическую зубную коронку времён палеолита, и экспертиза подтвердит, что эта коронка – настоящая! Ради прибыли люди пойдут на всё…

Седой промолчал – он смотрел в сгущавшуюся за окном тьму.

Вечер вступал в свои права, и громадный город зажигал миллионы огней. На фасаде здания напротив вспыхивали, гасли и снова загорались буквы, складывающиеся в рекламный слоган: «Покупайте акции „Глобал Петролеум“ – это самое выгодное вложение капитала!».