Младший брат - Кори Доктороу Страница 14

А дээнбисты по кускам отнимали у меня мою жизнь. Поделом мне, думал я, шагая обратно в камеру. На моем счету накопилось немало нарушений и проступков, которые, в общем, сошли мне с рук, так что теперь, возможно, настало справедливое возмездие. Наверное, сейчас мне откликается то, что аукнулось в прошлом. Ведь и здесь я оказался в конечном итоге потому, что сбежал с уроков.

Меня отвели в душ, а потом на прогулку по закрытому двору, где был только квадрат неба над головой да воздух такой же, как в зоне залива Сан-Франциско — и никаких иных, более точных признаков моего местонахождения. Никто из других заключенных не попался мне на глаза за все время прогулки. Очень скоро мне наскучило ходить по кругу. Я напрягал слух, пытаясь по звукам понять, что это за дыра, но ни отдаленный шум проезжающего автомобиля, ни случайные голоса, ни даже рев двигателей приземляющегося поблизости самолета ничего мне не сказали.

Меня покормили в камере половинкой пирога с начинкой пеперони из пиццерии «Гоут-Хилл-Пицца», что по дороге на Портеро-Хилл. Я не раз покупал там пиццу и теперь с грустью разглядывал знакомую упаковку и цифры 415, с которых начинался номер телефона; они напомнили мне, что еще вчера я был свободным гражданином свободной страны, а сегодня сижу за решеткой. Меня очень беспокоило, как там Даррел и все остальные. Может, они повели себя покладистее, чем я, и их отпустили? Тогда мои родители уже все знают и, наверное, названивают во все концы, разыскивая меня.

А может, и нет.

Камера казалась фантастически голой, пустой, как моя душа. Я стал воображать, что стена напротив моей лежанки — экран монитора, а я хакаю систему защиты, чтоб отпереть дверь. Еще мне вспомнился мой верстак и незаконченные домашние поделки — переносная магнитола с сюрраунд-звуком в корпусе из пустых консервных банок, и летучий змей с аппаратом для воздушной фотосъемки, и ноутбук собственной конструкции.

Я не хотел оставаться здесь. Я хотел домой, в школу, к друзьям и родителям, я хотел обратно в свою жизнь. Я хотел идти туда, куда пожелаю, а не метаться из угла в угол в тесной камере.

На следующем допросе я дал им пароль доступа к содержанию USB-флешек. У меня там хранились кое-какие интересные выступления на онлайновых дискуссионных кружках, несколько записей с разговорных чатов, рекомендации и советы умельцев, помогавших мне разобраться с разными делами. Всю эту информацию можно, конечно, отыскать через Google, хотя данный факт вряд ли зачтется в мою пользу.

Днем меня опять вывели на прогулку, и на этот раз я увидел во дворе товарищей по несчастью — шестерых мужчин и двух женщин различных возрастов и расовой принадлежности. Похоже, они, как и я, поступились неприкосновенностью своей личности ради получения «разрешений».

Мне дали на прогулку полчаса, и я попытался завязать разговор с чернокожим парнем примерно одного со мной возраста, с коротким «афро» на голове. Из всех остальных он выглядел наименее пришибленным. Но стоило мне представиться и протянуть ему руку, парень испуганно покосился на камеры, со зловещим молчанием взиравшие на нас сверху из каждого угла огороженного высокими стенами дворика, и прошел мимо, будто не заметив меня.

Перед самым окончанием прогулки, когда через громкоговоритель сначала называли мою фамилию, а затем отводили в камеру, дверь вдруг отворилась, и во двор вышла — Ванесса! Никогда еще я не испытывал такой радости при виде знакомого лица. Она выглядела утомленной, несчастной, но, главное, была живая и здоровая. Заметив меня, Ван вскрикнула и бросилась навстречу. Мы крепко обнялись; я почувствовал, как она дрожит всем телом, и тут же понял, что и меня трясет, будто в лихорадке.

— Ты в норме? — спросила Ван, отстраняясь и разглядывая меня с расстояния вытянутых рук.

— В норме, — подтвердил я. — Меня обещали выпустить, если сообщу им свои пароли.

— А меня все время расспрашивают про тебя и Даррела.

Все это время громкоговоритель ревел, приказывая нам прекратить разговор и продолжить прогулку, но мы не обращали на него внимания.

— Отвечай на все их вопросы! — не задумываясь, велел я Ванессе. — О чем бы ни спрашивали, не молчи. Лишь бы вырваться отсюда.

— А как Даррел и Джолу?

— Я их не видел.

Дверь с грохотом распахнулась, и во двор выскочили четыре здоровенных охранника — по двое ко мне и к Ванессе.

Меня повалили на землю и повернули голову так, чтоб я не видел Ван; с ней, очевидно, поступили точно так же. В одно мгновение мои запястья окольцевали пластиковыми наручниками, рывком поставили меня на ноги и отвели в камеру.

Этим вечером мне не принесли ужин. Следующим утром я остался без завтрака. Никто не пришел за мной, чтобы отвести в комнату для допросов и выведать у меня какие-нибудь новые тайны. Пластиковые наручники продолжали стягивать за спиной мои запястья, отчего плечи сначала ныли, затем болели, потом онемели и снова заныли. Я перестал ощущать кисти рук.

Я не мог расстегнуть или стянуть с себя джинсы. Терпел долго и упорно в надежде, что кто-нибудь явится, но не выдержал. Мне в натуре требовалось срочно, немедленно помочиться.

Я сел на унитаз и кое-как пописал прямо через штаны.

После этого за мной пришли — чуть позже, когда теплая моча остыла и мои без того засаленные, а теперь еще мокрые, холодные джинсы прилипли к заднице и ногам. Меня повели по длинному коридору мимо запертых дверей с наклеенными на них штрихкодами, каждый из которых означал еще одного узника, такого же, как я. Потом коридор кончился, и я очутился в комнате для допросов, будто на другой планете, в ином мире, где люди жили нормальной жизнью и от них не пахло мочой. Я казался себе грязным ничтожеством и вновь ощутил знакомое чувство, что наказан поделом.

Дама с топорной стрижкой уже поджидала меня — ухоженная, причесанная, в меру подкрашенная. Я уловил запах лака для волос. При моем появлении она брезгливо наморщила нос. От стыда я был готов сквозь пол провалиться.

— Ай-ай-ай, такой большой мальчик и не умеет ухаживать за собой! Фу, какая бяка!

Это было хуже всякой пытки. Я уставился себе под ноги и не смел поднять глаза. Скорее бы открыть ей все мои пароли и убраться отсюда!

— Что ты сказал своей подружке на прогулке?

Я усмехнулся столу, за которым сидела Топорная Стрижка.

— Сказал, чтоб она отвечала на все ваши вопросы. Сказал, чтобы слушалась вас.

— Значит, ты отдаешь ей приказания?

Кровь бросилась мне в лицо.

— Да хватит вам! — сорвался я. — Мы вместе играем в игру, «Харадзюку-Фан-Мэднес» называется! Я — капитан нашей команды! Мы школьники, а не террористы! Не отдавал я никаких приказаний, просто посоветовал ей честно отвечать на вопросы, чтобы снять с нас подозрения и поскорее свалить отсюда!

Топорная Стрижка промолчала.

— Как себя чувствует Даррел? — спросил я.

— Кто?