Кокон - Андрей Посняков Страница 14

— А квартплата? С квартплатой-то как же быть? — допытывалась востроносенькая старушка в резиновых сапогах и плаще. — Снимут с нас хоть часть за все безобразия?

— Снимут! — Лысоватый пожилой общественник с лицом профессионального сутяги уже забрался на поставленную у подъезда скамейку. — А не снимут — так будем жаловаться. Верно я говорю, товарищи?

— Верно, верно, Иван Кузьмич!

— А школа, со школой-то что теперь будет? Куда детей-то?

— Да будет школа. Ведь не говорили, что закрывают, — никаких объявлений нет.

— Вон, вон, смотрите, Калябкин идет, председатель ЖКХ. Давайте у него спросим! Здравствуйте, Александр Иванович! Вы, как власть, объясните народу: что вообще происходит-то?

— Да я не больше вашего знаю! — Председатель, плюгавенький мужичок в замызганном пиджачишке и серой фетровой шляпе, нервно дернул плечом. — Знаю, что не выехать пока из города, даже через виадук не выбраться, что вся власть на том берегу осталась: исполком, ну, мэрия, милиция опять же, комитеты разные…

— И кто ж теперь власть?

— А я почем знаю? Похоже, вообще никого нет.

— Ай-ай-ай, разве можно без власти-то? Кто же нами руководить будет?

— А никто! Сами, сами, товарищи!

— Господи, силы небесные! Спаси и сохрани!

— Это что же — и продуктов не завезут?

— Конечно, не завезут! Откуда они тебе их привезут-то?

— Так, в магазин…

— Да-да, в магазин! Айда, братцы!

— Так он же закрыт уже вроде…

— А мы откроем! Айда-а-а-а!!!

И снова вмиг собралась толпа — на этот раз уже у продуктового супермаркета. И снова полетели стекла — витринные и дверные. Решив не вмешиваться в происходящее, охранник благоразумно слинял, предоставив дорвавшимся до халявы людишкам полную свободу действий.

* * *

Прилавки — в первую очередь со спиртным и сигаретами — опустошили минут за пятнадцать, потом начались драки. Кого-то побили, у кого-то что-то отобрали, многих просто уже не пускали к прилавкам.

А кое-кто из счастливчиков уже примащивался прямо здесь, во дворе — в песочницах, у качельки — с водочкой, с китайскими маринованными огурчиками, с колбаской…

— А хорошие времена настали, братцы! Гуляй, рванина!

* * *

Насколько заметил по пути в сквер Тихомиров, подобное творилось по всему городу: немного выждав и запаниковав, народ совсем съехал с катушек и напропалую пользовался моментом — грабил магазины, склады, сводил счеты… Молодежь сбивалась в стаи, ловили по малолюдным местам девок — вот уж кому пришлось несладко! Привыкли — шортики, мини-юбочки, топики, джинсики с такой заниженной талией, что дальше и ехать некуда. Все это хорошо, конечно, до тех пор пока есть власть, законы, милиция… А когда все это пропало? И стал один закон — кулак?

— Мишка, айда к старому клубу девок ловить! — на ходу слышал Макс.

— Девок? А чего не здесь-то?

— Да здесь неудобно — знакомые все, а там нас никто не знает.

— Да уж, там — да… Пошли! Только надо Димыча из пятой квартиры позвать: у него кулаки здоровые! Слышь… А Лизка из девятого «Б» — такая краля уже! Может, ее подстеречь? И ходить никуда не надо.

— Говорю же — незачем тут светиться! К клубу идем!

— Но ведь Лизка…

* * *

А вот, чуть дальше, у газораспределительной площадки, — другая компашка. Совсем еще молокососы, наверное, лет по тринадцать-четырнадцать. Сигареты в зубах — фу ты, ну ты… родителям, как видно, не до них…

— Пацаны! А давайте девок щупать!

О! И эти — туда же!

— Дак наших неинтересно.

— А мы не наших. Поймаем одну… класса из десятого…

Вот гады-то… Вот оно — российское телевоспитание, всякие там «Домы-2», «Школы» и прочее. Получайте теперь плоды!

— Не, ребята, я с вами не пойду.

— Что, испугался, маменькин сынок? Струсил?

— Кто струсил, я? А в морду? Нна!!!

Вот молодец, правильно! Хороший удар, смачный… Нахалюга аж улетел кувырком… Но тут же кинулся в драку, да и остальные не стали стоять в стороне.

Никто пацанов не разнимал — Тихомирову было некогда, а всем остальным, похоже, что наплевать.

* * *

Прибавив шагу, Максим свернул на Советскую — и там шатались алчущие толпы… Звенели витрины, трещали двери. Компании подростков гоняли на велосипедах, приставая к одиноким прохожим:

— Дяденька, дай закурить! Ах, не куришь? Тогда снимай пиджак и часы.

Классика!

К Тихомирову, правда, никто не приставал: уж больно внушительно тот выглядел — и рост, и мускулы, и кулачищи!

Сокращая путь, молодой человек прошел по поросшей чертополохом тропке и, протиснувшись через дыру в покосившейся от времени ограде, выбрался на аллею сквера и быстро зашагал к беседке. Странно, но никаких голосов и стонов слышно не было… неужели…

Так и есть! Беседка оказалась пустой. Ни охранников, ни девчонки. Что же, они ее…

С минуту Максим постоял, прислушиваясь, потом пожал плечами и собрался уже уйти, как вдруг…

Как вдруг услышал какой-то звук. Словно бы что-то хрустнуло. Сучок или ветка…

Кажется, там, на берегу пруда!

Пруд, конечно, был — одно название. Давно не чищенный и заросший ряской, с загаженными берегами — приютом алкоголиков и желающих укрыться от чужих глаз компаний подростков.

И вот там-то, на берегу, под раскидистым тополем, Тихомиров увидел девчонку. Босиком, в белых… точнее сказать, когда-то белых, а сейчас черных от грязи шортиках, в рваной майке… блондиночка. Только что изнасилованная целым скопищем молодых мужиков.

Девушка уже даже не плакала — стиснув зубы, прилаживала на суку веревку с петлей. Где нашла-то? Хотя тут, на бережку, всякой дряни полно, не ленись только нагнуться и поискать.

— Здравствуйте! — подойдя ближе, громко сказал Тихомиров — а что он еще мог в такой ситуации сказать? — Не удержался, пошутил даже: — Помочь вам петельку приладить?

Девчонка безразлично повернула голову:

— Ну, помоги…

— А может, тебе утопиться лучше? Меньше возни. Только вот найти подходящий камень… Давай вместе поищем — так быстрее получится.

— Утопиться? — Глаза девушки удивленно расширились. — В этой вот водичке? Тут же грязь одна!

Ага! Тихомиров едва сдержал ухмылку — кажется, проняло. Хоть чуть-чуть, но начало есть:

— Может, пока перекурим? Вы курите?

— Курю. Давайте.

Они уселись рядом на какую-то корягу, Максим протянул девушке сигарету, и вдруг расхохотался — ни зажигалки, ни спичек он, конечно же, с собою не прихватил: бросил курить, так уж бросил, чего лишний груз таскать?