Свет невозможных звезд - Гарет Л. Пауэлл Страница 14

– Там довольно строгие меры безопасности. Все оружие остается на корабле, что не слишком по душе Пауку. Ни плазменок, ни ножей, ни острых палок.

Я старалась дышать ровно. Последние двое суток я прожила, как в коконе, в гулких коридорах и каютах «Тети Жиголо», а за люком ждал совсем новый мир. Там уже не получится уговорить себя, что я еще где-то на тарелках. Все изменится навсегда. Я застегнула молнию до самого горла и с удовольствием вдохнула уютный запах куртки. В животе все тряслось, не знаю уж, от страха или от волнения. Альфа-тарелку я почти не помнила. Большую часть жизни провела за обследованием окраин древнего города на другой тарелке. Сейчас мне предстояло шагнуть совсем в другую жизнь в световых годах от всего и всех, что я знала раньше.

Следом за Ломакс я пролезла в люк «Тети Жиголо». Корабль стоял на посадочных опорах. Проходя через огромный ангар, я таращилась на все подряд. Док протянулся на несколько километров во все стороны. Под его высокими сводами стояли самые разные звездолеты: от маленьких одноместных разведчиков до толстопузых грузовозов. Я заслоняла глаза от вспышек сварки, в ушах грохотало и лязгало, звенела перекличка механиков и докеров; ноздри вздрагивали от крепкого запаха пролитого углеродного топлива и машинной смазки, которой тут не жалели.

А люди!

Я тащилась за Ломакс, то и дело поражаясь здешней моде. На Второй городской жили просто, одевались по-деловому, в теплую и носкую одежду, не думая об украшениях и стиле. Я даже в новом комбинезоне и кожаной куртке чувствовала себя замарашкой рядом с пассажирами лайнеров и яхт, мимо которых мы проходили. Мужчины и женщины в строгих, хорошо пошитых костюмах, в цветных свободных шелковых платьях, в ярко раскрашенных скафандрах. А каких только причесок здесь не было – от разноцветных ирокезов до копны дредов! И тела обработаны косметологами на такой манер, какого я и вообразить не могла. С кораблей сходил самый разный народ: кто высокий и бледный, как привидение, с мечтательным, «за тысячу миль отсюда», взглядом, кто приземистый работяга с шестью, если не больше, конечностями и еще гнездами для инструментов на каждом суставе и костяшке.

Наконец мы вышли к эстакаде, спускавшейся на другой уровень. Здесь нас обработала на компьютере и просканировала охрана, после чего пропустила в основную часть станции, и мы оказались на широком балконе над многоэтажным рынком: сплошь магазинчики да ларьки.

Переводя дыхание, я навалилась на перила.

– Ты как? – спросила Ломакс.

Внизу пестрели толпы покупателей. Никогда я не видела столько народу разом, а стили одежды, виды тел и оттенки кожи сшибались у меня в голове и никак не могли улечься.

– Какая здесь… суета.

Ломакс двумя руками сжала перила и бросила взгляд на публику.

– Вот тебе Редлум. Мы называем его перекрестком. Здесь сходятся все звездные пути, корабли прилетают со всех сторон. Удобная стартовая точка, пересечение нескольких важных маршрутов. – Она покосилась на меня. – И конечно, множество народу через Редлум направляется посмотреть Интрузию.

Я нащупала в кармане и зажала в кулаке кристалл, хранивший личность моего отца.

– Где он?

Ломакс большим пальцем ткнула в сторону самоходного поддона. Захватить кристалл с собой посоветовала она – не знаю зачем.

– Нам прежде надо сделать дело.

Мы на лифте спустились на дно рынка. В открывшуюся дверь волной ворвались гомон и шум. Меня осаждали незнакомые запахи. На языке ощущался привкус цветов, жареного мяса и нагретого пластика. Между прилавками выступали жонглеры и глотатели огня. В воздухе манящими миражами висела голографическая реклама. Я видела прилавки с грудами ярких плодов и специй, с причудливыми нарядами, с мыслимыми и немыслимыми электронными гаджетами, и над всем этим – оглушительная, нестройная какофония человеческих и нечеловеческих голосов.

Тесса Ломакс каким-то чудом находила дорогу в этом столпотворении. Она уверенно шла сквозь толпу, и я торопилась не отстать. Мне еще не доводилось пробиваться сквозь такую плотную массу тел, и я боялась навеки потеряться, если оторвусь от этой женщины. Без денег и документов мне оставалось надеяться только на нее.

Оттоптав множество ног и наткнувшись на множество острых локтей, мы оказались наконец под вывеской конторы по скупке-продаже инопланетных древностей.

– Пришли, – сказала Ломакс и толкнула дверь.

Прозвенел колокольчик. За дверью открылась голая утилитарная приемная, освещенная одной полоской и застеленная самым дешевым и вытоптанным травяным ковром. Из-за стеклянной перегородки в глубине зала на нас смотрел мужчина.

– Чем могу служить, прекрасные дамы?

У него был густой хлюпающий акцент и отвислые небритые брыли. Глубоко сидящие глазки смотрели остро и расчетливо.

– Привет, Хагвуд.

– Госпожа Ломакс? – кивнул мужчина и театральным жестом протер глаза. – Неужто вы? Я и не чаял…

Ломакс подошла к перегородке и стукнула по стеклу так, что он подскочил.

– Мы здесь.

Хагвуд месил, как тесто, свои мучнистые ладони. И язык у него, похоже, не укладывался за зубами.

– Товар при вас?

– Разумеется, – пожала плечами Ломакс, – в нашем трюме.

– Могу ли я его увидеть?

Она погрозила пальцем:

– Не раньше, чем исполнишь свои обязательства по договору.

Мужчина недовольно поджал губы.

– Я договаривался с Мориарти. – Голос его стал тонко присвистывать, словно проходил сквозь полую трубочку. – Где Мориарти?

– Ник занят. Мы заберем его, как только закончим здесь. – Ломакс сумела сохранить непроницаемое лицо и ровный тон.

– Тогда, боюсь, сделка отменяется.

– Ничего подобного, – заявила она и поманила меня подойти ближе. – Это дочь Мориарти.

– И что?

– У нее на кристалле схема сознания Ника, и она уполномочена представлять его.

Это было для меня новостью. Тем не менее я постаралась уверенно встретить оценивающий взгляд Хагвуда.

– Нет, не могу, – натужно мотнул он головой, и брыли затряслись. – Я торгую с Ником и ни с кем другим.

Ломакс снова ударила ладонью по стеклу.

– Мне что, захватить его и привезти обратно, чтобы он тебе мозги вправил?

И это не совсем убедило Хагвуда.

– Это не разговор. – Он обкусанными ногтями теребил редкую прядку зачесанных ото лба волос. – Я не знаю, можно ли тебе верить. Мне, признаюсь, не первый раз расставляют ловушки.

Ломакс запустила руку в карман, достала распечатку и прижала к стеклу, чтобы мужчина мог рассмотреть.

– Это артефакт.

Хагвуд подался вперед, блестя свиными глазками.

– Любопытно. – Он прошелся языком по губам. – Его достоинства?