Звездный Пилот - Роман Афанасьев Страница 14

Спасательный модуль выглядел как плоская консервная банка. Белый, с яркими красными полосами, он медленно выплыл из центра Биологической станции, оставив после себя заметное углубление. Павлов пошевелил пальцами, вызвав на экран процедуру запуска основных двигателей. Сейчас работала автоматика – спасательный модуль медленно удалялся от брюха станции, пылающего гроздями аварийных светильников.

Пока все шло отлично, Николаю оставалось лишь наблюдать. Он этим и занимался. Модуль отошел от станции, беспроводная связь стала прерываться, Павлов окончательно переключился на камеры модуля. И чуть не присвистнул.

Биологическая станция номер один, раньше напоминавшая шарообразного дикобраза с десятком иголок, выглядела неважно. Двух оранжерей не было вовсе, и неизвестно, куда они делись. Еще две были обломаны точно по центру. Остальные уцелели, но торчали в разные стороны, словно их погнуло ветром. Круглый шар самой станции превратился в надкушенное яблоко – на месте лабораторий и грузовых отсеков красовались черные провалы. И вся белоснежная поверхность станции была покрыта мелкими черными точками, словно ее поливали из шланга с краской. Или расстреливали из пулемета.

Рядом тяжело вздохнул Зеленский – биолог тоже следил за передачей с камер.

– Все, Михаил Саныч, – сказал Павлов. – Закрывайте купол. Будем снижаться.

– Плохо, – сказал биолог. – Все плохо, Коленька. Столько работы погублено. Данные, конечно, я сохранил, но станция… Это же заново все нужно строить. Столько сил, столько времени. А Эльдар…

Зеленский тяжело вздохнул. Павлов хотел поторопить его, но не успел. Он ничего не почувствовал – модуль даже не дрогнул. Только вот перед глазами вспыхнули алые тревожные огни. Бесшумно. Спокойно. Без лишней суеты и воплей. Но Павлов почувствовал, как шевельнулись волосы у него на голове.

Модуль принял на себя удар – два… Три! Три попадания. Осколки или метеориты, пес его знает что, все еще гуляли по орбите и нашли себе новую мишень.

Затаив дыхание, Павлов принялся лихорадочно листать отчеты о состоянии систем, выискивая данные о повреждениях. Так. Внутри все цело, осколки мелкие, многослойная броня выдержала. Внешние повреждения. Обшивка. Термоизолирующий слой… Плохо. Марс – не Земля, конечно. Но и у его атмосферы трение будь здоров, особенно при падении с орбиты. Двигатели! Два тормозных не отзываются. Два из восьми – это немного, но маневр и так будет сложным, а сейчас…

– Коля, – позвал биолог, косясь на пилота. – Что там?

– Все хорошо, – быстро ответил тот. – Готовлюсь перейти на ручное.

– Так скоро? – удивился Зеленский. – Вроде бы нужно подойти к атмосфере.

– Надо уходить, и быстро, – сказал Павлов. – Осколки идут по орбите.

– Что-то серьезное? – встревожился биолог.

– Так, – строго сказал Николай. – Товарищ Зеленский, быстро закройте купол и зафиксируйте крепления ремней. Это приказ.

Михаил Александрович укоризненно глянул на пилота, но без лишних слов подчинился – закрыл купол, откинулся на спину и замер в защищенной капсуле.

Павлов убрал с экрана все лишнее, постарался сосредоточиться. Пошевелил пальцами, разминая суставы, словно ему предстояла схватка на борцовском ковре. А потом, неуклюже, толстыми перчатками, повернул большой тумблер аварийного перевода управления на ручной режим.

Пискнул предупреждающий сигнал, экран на забрале шлема дрогнул. Толстые перчатки, погруженные в пенные подлокотники, сжала фиксирующая система. Павлов пошевелил пальцами, чувствуя упругий отзыв, и система подчинилась.

Огромный диск спасательного модуля, белый, с красными полосами, бесшумно ухнул вниз, уходя от разваливающейся космической станции. Его охватила полоса голубого пламени – основные двигатели отработали штатно и без всяких проблем подчинились приказу пилота.

Павлов, закусив губу, упрямо вел свой корабль вниз, к серой планете. Да, если смотреть с поверхности, из-за пыли в атмосфере небо Марса кажется розоватым. Но отсюда, снаружи, он казался безжизненным космическим камнем, в который предстояло врезаться спасательному модулю.

Пискнули системы ложа, предупреждая о нарастании ускорения и предлагая занять горизонтальную позицию. Павлов не послушался. Он повысил мощность, и модуль ухнул вниз под россыпь предупреждающих сигналов. Самая опасная зона – до начала атмосферы. Тут еще можно встретить рой обломков, разлетевшихся по непредсказуемым траекториям. Нужно пройти этот участок как можно скорее.

Чувствуя, как лоб покрылся липким горячим потом, Павлов углубился в вычисления. Скорость была большой, так входить в атмосферу опасно. И все-таки надо заложить небольшой угол – падать камнем, несмотря на озвученные планы, Павлов не собирался. Компьютер выдал расчет скоростного режима. Когда нужно сбросить скорость, когда увеличить так, чтобы оптимально войти в атмосферу Марса почти под прямым углом. Проклятая атмосфера – и не Земля, и не Луна, нечто среднее. Ни то ни се. Главное, чтобы работали компенсаторы перегрузок и тормозные двигатели. Но у них тоже есть свои пределы, это не волшебная палочка, исполняющая желания. У каждой системы есть свой потолок, и шагнуть за него нельзя. Отказ компенсаторов или генераторов, питающих их энергией, убьет экипаж. Конечно, капсулы примут на себя часть перегрузок, но… А если разом выжечь топливо посадочных двигателей, их мощности может не хватить на посадку.

Это было самое страшное время. В модуле царила тишина. Он был неподвижен, словно все еще висел в центре станции. Казалось, ничего не происходило – вообще. И только алые тревожные сообщения, мелькавшие на забрале шлема, свидетельствовали о том, что происходит снаружи.

Павлов сопел, покрывался холодным потом, шумно сглатывал и быстро шевелил пальцами, отрабатывая разные программы. Сейчас с ним не мог сравниться ни один пианист Земли. Пилот играл концерт – сольный концерт пульта управления с оркестром вспомогательных аварийных систем при поддержке вычислителей спасательного модуля. И он – импровизировал. Сейчас, как и сотни лет назад, все зависело только от человека.

Пузырь раскаленного газа обнял спасательный модуль так неожиданно, что Павлов вздрогнул. Он не был готов к входу в атмосферу. Быстро. Слишком быстро. Нужно тормозить.

Его пальцы выдали россыпь тревожных нот и пару сложных аккордов. Главное сейчас – поймать нужный ритм. Вписать свою мелодию в сложнейшее произведение векторов тяги и ускорения. Взять правильную ноту, вписывающуюся в общую тональность. Нельзя взять неверную. Даже одну.

Модуль ощутимо затрясло. Компенсаторы гравитации работали на пределе мощности, вырабатывая ресурс. Их уже не восстановить, – но это и есть их работа – спасать людей.

Всем телом чувствуя сотрясение модуля, раскаленным болидом падающего сквозь разряженную атмосферу Марса, Павлов вдруг совершенно некстати вспомнил свой последний взлет. Паника. Крики. Он был так сосредоточен на управлении, что не обращал внимания на то, что творится в кабине. А там спорили, кричали до хрипоты, кто-то стонал, а ему не было дела, он слился в одно целое с системой, делая невозможное – поднимая легкий катер сквозь пылевую бурю.