Я – Спартак! Возмездие неизбежно - Валерий Атамашкин Страница 13

В этот момент нагнавший меня Рут схватился руками за голову и завопил:

– Что ты творишь, Нарок? Я тебе бороду оторву!

Седовласый Нарок, замещавший Рута во главе кавалерии на время отсутствия гопломаха, сейчас совершал непростительную для полководца ошибку. Вместо того чтобы довершить разгром когорт первой линии ударом с фланга, после чего добраться до метателей дротиков и пращников и развязать рукопашную, кавалеристы вдруг бросились в погоню за дезертирами. Вслед за всадниками теряли самообладание многие пехотинцы. Одурманенные успехом, они покидали строй и бросались вслед за дезертирами, дабы не позволить уйти тем, кто показал спину. Я видел в их глазах лишь одно желание – не сражаться, а убивать.

– Назад! Нарок! Зайди с фланга! – закричал я, сложив руки рупором, но тщетно.

Во всеобщем шуме одной большой битвы меня никто не услышал. Попытаться докричаться своих офицеров было бессмысленно. Максимум, чего я мог достичь в сложившейся ситуации, – сорвать голос.

Римляне сумели выдержать чудовищную атаку Висбальда и приступили к перестроению, несмотря ни на что им удалось сохранить свои головы холодными. Были слышны яростные выкрики центурионов, зычные команды опциев, и вот уже очередная атака рабов, сделавшаяся в одночасье беспорядочной, разбилась о римские щиты второй линии когорт. Будто из-под земли, с флангов выросли резервные когорты римлян из третьей линии, которые стремительно зашли с тыла легионов Ганника и Каста и беспрепятственно расстреляли спины гладиаторов пилумами. Выверенно, четко, как фигуры на шахматной доске, практически не встречая сопротивления со стороны восставших, когорты соединились с центром личного легиона претора. Удар фланговых когорт посеял панику в ряду бойцов Ганника и Каста. В отличие от римлян атаки восставших казались все менее осознанными и более сумбурными. Боевой порядок моего войска трещал по швам, к нулю близилась маневренность, росла разобщенность.

Я не понимал, что происходит с войском рабов. Мои полководцы провалили наступление. Римляне, несмотря на то что они значительно уступали нам в численности, крепко забрали инициативу в свои руки, работая как единый слаженный механизм. Я заставил себя успокоиться, понимая, что никак не смогу повлиять на ход битвы, если останусь стоять в стороне, выполняя роль наблюдателя.

– Прикрой меня со спины, Рут! Сможешь?

Гопломах ударил себя в грудь. Я выхватил гладиус и бросился в самую гущу сражения, спеша как можно скорее все исправить. Рядом со мной пробежал один из гладиаторов, командующих центурией восставших, в составе вновь сформированной когорты рабов, которые присоединились к движению Спартака не так давно – в Бруттии. Вся центурия бросилась в погоню за показавшими спину легионерами, которых насчитывалось всего-то дюжина человек.

– Мидий!

Грек, заслышав свое имя, обернулся, но лишь на миг, даже не поняв, кому принадлежит голос, позвавший его. На его лице застыла гримаса ненависти, в глазах читалось предвкушение. Он был перепачкан в крови римских дезертиров и, казалось, не видел ничего вокруг себя. Я стиснул кулаки, понимая, что ничего не смогу поделать с глупостью центуриона, который отводил войска оттуда, где они были действительно нужны, создавая численный перевес в пользу врага. Рут, увидев мой яростный взгляд, было бросился вслед за греком, но я поспешил остановить гопломаха:

– Не стоит, брат! Оставь его!

– Я сверну шею этому идиоту! – прорычал германец.

– Сейчас ты ничего не сможешь ему объяснить!

Рут в сердцах сплюнул себе под ноги.

– Сумасшедший! – взревел он.

Мое внимание переключилось на линию горизонта. Показалось, что свет факелов, по которому можно было различить приближение легионов Красса, вдруг стал более отчетливым, ярким. Кольцо сжималось, времени оставалось в обрез.

Первым из своих полководцев я увидел Висбальда, который плечом к плечу с солдатами вверенного ему легиона яростно сражался с римлянами из шестой когорты. Перепачканный в крови врага, нумидиец выкрикивал в небо ругательства на своем родном языке, звучащем в этот миг особенно зловеще. Он скинул с себя шлем, выбросил на землю щит и дрался практически не защищенный с одним из легионеров, решившим принять неравный бой. Вскоре я увидел Леонида, который собрал вокруг себя сразу троих легионеров и с отчаянием, присущим загнанному к самому краю гладиатору, дрался с одним кинжалом в руках. Напрочь позабыв о командовании легионами, эти двое сводили счеты с римлянами. Сражение превратилось в кровавую резню, опьяненные отчаянием, злостью, большинство восставших хотели расправы над римлянами здесь и сейчас. Наше наступление захлебнулось. В это же самое время римский легион наконец перегруппировался и стойко сдерживал все удары восставших. Легионеры забирали жизни повстанцев с поразительной легкостью, делая короткие, жалящие, смертельные выпады. Тысячи копий римлян словно единый механизм разили моих воинов из-за стены щитов. Земля покрылась сотнями трупов, впитывая горячую кровь.

Я с ходу оседлал брошенного на поле боя жеребца и, чтобы не упасть, прижался всем телом к шее лошади. Конь встал на дыбы, заржал, попытался сбросить меня на землю, но быстро успокоился, почувствовав, что я не собираюсь отступать.

На моих глазах префект эвокатов выхватил из рук аквилифера аквил и что было сил запустил знамя легиона в самую гущу восставших. Центр личного легиона Красса, который включал центурии эвокатов, отреагировал незамедлительно. Ветераны перешли в ожесточенное наступление, сминая бойцов из легиона Висбальда. Вместо того чтобы попытаться взять строй, совершить маневр, нумидиец с горсткой солдат перегородил ветеранам Мария и Суллы путь, пытаясь своей отвагой и мужеством показать своим бойцам личный пример. Однако умелые ветераны, участвовавшие не в одном десятке битв и считавшие ниже своего достоинства показать спину, успешно отбили атаку повстанцев, забрали инициативу в свои руки и принялись вытеснять Висбальда с его воинами. Сражавшийся в первых рядах префект подгонял эвокатов, напоминая, что на кону стоит честь легиона и достоинство ветеранов.

Отчаянная попытка Висбальда взять римских ветеранов численностью с треском провалилась, несмотря на то что гладиаторы ничем не уступали в боевых навыках прославленным эвокатам, а многие в схватке один на один и вовсе превосходили их. Префект, надрываясь, перекрикивая, умело перестраивал свои ряды. Маневренность ветеранов не оставляла Висбальду и его людям ни единого шанса. При виде брошенного в стан врага серебряного орла в наступление двинулись остальные когорты личного легиона претора. Я понимал, что центр личного легиона Красса, который до сих пор не удалось сдвинуть моему войску ни на фут, мог стать тем камнем преткновения, который сыграет с нами злую шутку. Ветеранов Мария и Суллы нельзя было взять одним навалом, здесь требовался маневр, выучка. Увы, Висбальд, который слыл отличным гладиатором и безупречным воином, все же не видел дальше своего носа, когда дело касалось тактики, и упорно не хотел ничему учиться. Я не знал, чем руководствовался прежний Спартак, когда ставил такого человека во главу целого легиона. Однако ничего подобного нельзя было сказать о Ганнике и Касте, впитавших в себя много римского и не считавших зазорным перенимать республиканские секреты военного ремесла. Но куда сейчас делись те, кому я поручил командование армией восставших, кто допустил царивший на поле боя бардак!