Третье пришествие. Звери Земли - Виктор Точинов Страница 13

– И кто же эти варяги, усевшиеся в ваши с Эйнштейном кабинеты? – спросил я с вялым любопытством; едва ли мне что-то скажут незнакомые фамилии.

– Ты их знаешь.

– Да откуда? Я в олимпийских эмпиреях ЦАЯ не бываю…

– А они не оттуда. Полковник Антипин теперь начальник, полковник Сало – его зам. Только не говори, будто не помнишь таких.

Помню, еще бы… Персонажи знакомые, оба из НИИ им. Менеладзе, и среди прочего отвечали они там за взаимодействие с нашим филиалом (проще говоря, за мелкое вредительство и попытки межведомственного шпионажа). Вот это новость так новость.

Пожалуй, там, в упомянутых эмпиреях, кто-то кого-то съел с потрохами… А здесь, на грешной земле, лишь следствия междусобойных разборок олимпийцев.

Авдотья добавила еще один мазок в картину маслом:

– Поговаривают, что вот-вот все ведомственные структуры, связанные с Зонами, – и силовые, и научные, – заберут у соответствующих ведомств. И сведут вместе в единую федеральную службу. Якобы закон уже полностью подготовлен к первому чтению в Думе… Представляешь, какой раздрай, бедлам и передел всего предстоит?

Помолчали, представляя… Вот мало мне было своих проблем…

– Восемь лет… – грусто-грустно произнесла Авдотья. – Восемь лет трудов не просто псу под хвост… Хуже, чем псу, – прямо в лапы мясникам из НИИ Менгеле…

Я вновь искоса взглянул на нее… Г-жа Лихтенгаузен сидела, плотно прижавшись ко мне плечом, и вид имела крайне несчастный… но весьма симпатичный и привлекательный.

И…

В общем, я обнял ее, привлек к себе, поцеловал в губы.

Клянусь, секунду-две она мне отвечала, успел даже подумать, что подполковник медицинской службы – большой шаг вперед в сравнении с медсестричками…

Потом Авдотья оттолкнула меня. И оказалась на ногах. Лицо у нее стало странное, словно зампомед единым разом схрумкала все лимоны из своего НЗ, и скулы у нее сводит от дикой концентрации лимонной кислоты, и все остальное тоже сводит.

Я не понимал, что происходит. Что-то странное…

– Нет, Петя… – произнесла Авдотья каким-то новым, сдавленным голосом. – Это было бы уже чересчур… Даже для тебя… а для меня тем более.

– Если тебя смущает Натали, то вопрос с ней решен. А если твой муж…

Она издала сдавленный горловой звук. Понятно, муж ее не смущает, куда уж такому задохлику против Питера Пэна… Все варианты перебрал, остался последний.

– Если же тебя напрягает разница в возрасте, то я тебе скажу…

Она засмеялась, и я осекся. В последние минуты мне совершенно не нравилось ее лицо. И голос. Но смех не понравился больше всего…

– Возраст, – сквозь смех выдавила Авдотья. – х-хе-хе-хе… возраст…

Отсмеялась и тут же начала безбожно врать:

– С возрастом, Петенька, засада, надо бы еще разобраться, кто из нас старше…

– Ох… Авдотья, я, конечно же, джентльмен и не заглядываю женщинам в паспорт, но…

– Тогда я не леди! – отчеканила г-жа подполковница. – Я мужикам заглядываю! В медицинские карты! А там все: и возраст, и результаты анализов с обследованиями… В твою тоже заглянула. В последнюю историю, что здесь, в госпитале, завели… Я ведь говорила, что у меня тут одногруппник начмедом, да? Так вот, заглянула…

Она замолчала.

– Не томи уж, а? Что там у меня? Два сердца? Или третий глаз вот-вот прорежется?

– Тебе сорок – сорок пять лет. По всем анализам и исследованиям именно таков твой биологический возраст. Ты только не психуй и не маши руками. Прими как данность… С этим надо разбираться, искать причины, пытаться затормозить процесс… А руками махать не надо.

Я не собирался психовать. Напротив, совершенно успокоился. Зачем в мою карту напихали фальшивых анализов, можно лишь гадать, и первая же версия очень похожа на правду: да для того, чтобы промариновать в госпитале подольше! Анализы у меня всегда отличные, гнать надо больных с такими анализами из больниц и госпиталей, как злостных симулянтов.

– Тяжело с таким жить… – сказал я. – Но попробую привыкнуть… А разбираться с этим будем потом, когда все устаканится… А пока похожу стариком.

Ну не спорить же с ней? Мы говорим на разных языках… Она пялится в свои анализы, а я, извините, ощущаю свое тело – молодое, двадцатипятилетнее, ни намека на старческие болячки…

– Дураком пока походи, так правильнее… – негромко произнесла Авдотья. – Ладно, проехали. Какие у тебя ближайшие жизненные планы?

– Может, мне пойти и сдаться эскулапам?.. Дескать, я все тот же, с памятью почищенной и кастрированной. Ну да, режим нарушил… Выбежал пивка попить, а пиво без водки – деньги на ветер… Вот и задержался на всю ночь и половину дня. Что они мне сделают за нарушение госпитального распорядка? Выпишут досрочно? Переживу.

– А смысл? Ты, когда тут буйствовал, вопил, что всех на куски голыми руками порвешь, но девчонок своих отыщешь… И что? Думаешь, их к тебе в госпиталь, прямо в палату доставят?

– Смысл в том, чтобы меня не разыскивали. Спокойно выпишусь, тут же возьму отпуск по состоянию здоровья, получу свободу рук…

– Не советую. Очень не советую. Никакой свободы ты не получишь… Мне представляется, что кто-то и где-то еще не решил окончательно, что с тобой делать… Но свобода рук среди опций изначально отсутствует. Вали побыстрее из Песочного и попробуй отыскать своего отца для начала… В две головы быстрее что-нибудь придумаете.

– А ты? Давай со мной, раз все равно ушла в подполье… Тошно тут, в гробу этом железобетонном.

– С тобой… Э-эх, Петя… – Авдотья вновь одаривает меня непонятным взглядом – точь-в-точь таким же, как после попытки поцеловать ее. – Я, пожалуй, тут еще посижу. До прояснения обстановки. До возвращения Эбенштейна или появления приказа о его снятии… Потом буду решать.

– А как узнаешь?

– Он позвонит, если вернется… А если нет, все равно найдется, кому известить. Врала я тебе давеча насчет телефона, каюсь.

– Я знал, что врешь.

– Ну а я знала, что ты знаешь… Значит, никто не в обиде. Ладно, иди, не теряй времени… А мне тут убраться немного надо.

– Ну, как знаешь… Надеюсь, увидимся.

– Непременно… Иди.

Авдотья приоткрывает створки ворот, я выскальзываю наружу. Солнце резануло по глазам после полутьмы гаража, я сделал пару шагов и развернулся. Наша конспираторша еще не успела запереться изнутри.

– Забыл тебе сказать спасибо, Авдотья… Огромное спасибо за все. Я никогда бы не подумал, что ты столько для меня сделаешь… Я даже сейчас не совсем понимаю, зачем ты все это…

Она перебивает мою речь, но не словами, а каким-то негромким воем:

– У-у-у-у-у-у…

Словно у нее дико болят зубы, и лишь огромное усилие воли не позволяет завопить во весь голос.