Война Моря и Суши - Александра Ковалевская Страница 13

Арт, ища подтверждения своей догадке, оглянулся. В молочном баре по-прежнему не было никого, кроме скучающей мадам за стойкой в дальнем углу, пялившейся в настенный о-визор, транслирующий концерт.

Эйджи рассмеялся:

— Ты подумал, не завлекаю ли я кого? Да-да, ты так подумал! Заодно решил тоже взглянуть на ту, которая вошла… Нормально! Я тебя проверял. Знаешь, я на днях вернулся к постулатам профессора Савельева. Перечитал на досуге… Иногда интересно снова открывать для себя то, что вроде бы знал, но забыл. Тезис о доминировании сексуальных инстинктов на любом этапе эволюции, и всё такое…

Валевский сконфуженно потряс головой.

— Интеллектуальный манипулятор!

— Я? Или Савельев, идейный отец нашего мира?

— Ты, — буркнул Валевский. — И профессор тоже. Без манипуляции сознанием не обходится ни одна новая идея. А он в своё время сумел здорово встряхнуть учёных.

— И в результате мы — шестое поколение общества с узаконенным церебральным сортингом населения. На Суше отбор по медицинским показаниям отвергнут как антигуманный метод, нарушающий права человека. Мы — потомки беглецов, пожелавших в обход всех законов воплотить его в жизнь.

— И ушедших от правосудия.

— И потому у внешних к нам особое отношение.

— Они уверены, что Подводные Колонии — общество беглых преступников. Знаешь, Марк, а ведь внешние должны нас бояться! Почему раньше я об этом не задумываля?

— Ну, возможно, тебе не повезло с преподавателем сравнительной истории. Или кафедра психологии у вас была укомплектована старыми мшистыми пердунами с трясущимися ручками и жиденьким кисельком в черепушке…

А если честно, я и сам недавно пришёл к этой мысли. И она меня, хм, взволновала. Я как будто увидел Морские Колонии глазами внешних. То, что для нас естественно, для них — диктатура учёных, насилие над человеческим естеством. Преступление против природы. И, одновременно, мы для них — существа иного порядка, и отнюдь не низшего, так как наши возможности превышают возможности человека Суши.

— Мы — нечто вроде злых демонов, — улыбнулся Арт.

— Ага, как это ни смешно. Сидят два морских чёрта на глубине трёх миль, мило беседуют, потом вылазят, мутят воду… — Эйджи заразительно расхохотался. Затем, став серьёзным, добавил:

— Они считают нас преступниками, творящими беззаконие с мозгами собственных детей. Если прочувствовать это как следует, становится понятно, что они скоро будут есть не чью-нибудь, а нашу печень… извини. Я не должен был это говорить: Серый сейчас на Суше.

Аналитик грустно покачал головой. Сказал:

— Возможно, настала пора Морю и Суше воссоединиться, иначе проблем с каждым годом станет только больше. Вот только, как?

— Знаешь как, — вздохнул Марк, — но боишься признаться самому себе.

— Ну, боюсь, — согласился Арт. — Это кощунство: считать войну наилучшим способом сблизить две цивилизации.

Валевский, занятый одной внезапной догадкой, спросил:

— Ты специально затеял этот разговор?

С недавних пор Арта стало удивлять то, что мысли его и инсуба не просто идут в одном направлении, они возникают в унисон.

— Ммм… — ну, типа того, — вильнул Эйджи. — Иногда мне для хорошего самочувствия нужно высказаться, ты же меня знаешь. Полосат никудышный собеседник, Лили уехала на гастроли. Впрочем, с девушками никогда не говори на подобные темы. Если, конечно не хочешь, чтобы они от тебя сбежали, а потом, во время случайной встречи, гордыми ставридами проплывали мимо, не поворачивая головы.

— Ты поэт! — улыбнулся Арт.

— Нет, я инсуб. Но знаю жизнь. И девушек, — вздохнул Марк.