Гребень волны - Евгений Филенко Страница 13

– Ну, ты в порядке, звездоход! – заметил он.

Костя вспыхнул от удовольствия, хотя под ровным шоколадным загаром его румянец, по счастью, не был виден. Звездоходами асы называли только равных себе.

– Я не помню, – пробормотал он, смешавшись.

– Что – не помнишь?

– Ну… насчет курорта. Гипноблокада.

– Естественно, – усмехнулся Грачик. – Потому что никакой там не курорт.

– Много бы я дал, чтобы мне хотя бы намекнули, что со мной было за эти месяцы, – признался Костя.

– «Кто умножает познания, умножает скорбь», – провозгласил Грачик. – Это самое популярное изречение Екклесиаста… А была психодинамическая тренировка. Планета Аид по природным условиям весьма сходна с лапушкой Землей. Берется желторотый птенчик, помещается в условия дикой природы и предоставляется самому себе. Ну, разумеется, кое-что мы заранее вкладываем в его пустоватую головенку. И вот все его чувства, а также древние инстинкты, в цивилизованном состоянии заторможенные, понемногу раскрываются во всем своем великолепии. А тут мы еще напускаем на него строго дозированные количества разнообразных невзгод и напастей, чтобы он означенные чувства развивал и совершенствовал. И вместо птенчика с полигона уходит гордый орел. Вроде тебя.

– Орел! – фыркнул Костя, с любопытством разглядывая диковинную тварь, мирно дремавшую под столом.

– Нравится? – спросил Грачик. – Это биотехн, одна из последних наших моделей. Сотворен на биологической основе волка и, ты не поверишь, овцы. То-то взбеленился бы дедушка Крылов!.. Питательное мясо, куча полезных охотничьих инстинктов с перехлестом в телепатию. А сама идея почерпнута из старых книг о межзвездных путешествиях. Мы его назвали «блайндхаунд Шекли». Чарли! – позвал он. – Чарли, поганец!

Биотехн равнодушно передернул ушами, не поднимая морды.

– Спит… Ну, ты хотя бы чувствуешь себя орлом, Кратов? Или тебе по-прежнему хочется чирикать и прятаться под крылышко к мамочке?

Костя прислушался к себе.

– Ничего не замечаю, – ответил он. – Все мои прежние качества при мне. И новые шрамы имеются. А вот насчет новых свойств как-то сомнительно.

– Шрамы скоро сойдут, – заверил Грачик. – А знаешь, какую категорию решено тебе присвоить по результатам тренировки?

– Девяносто восьмую, – робко съязвил Костя.

– Не угадал, звездоход. Третью! Как и мне. И выше, чем у деда Михеича. Помнишь деда?

Все лицо Кратова пылало. Слова Грачика доносились до него откуда-то из-за розового сладостного марева.

– Теперь ты – звездоход девяносто девятого класса третьей категории. И мы станем учить тебя быть хорошим звездоходом. И, держу пари, научим!

– Прямо не верится, – наконец выдавил Костя.

– Что научим?

– Нет… В третью категорию не верится.

– Он не верит! – воскликнул Грачик. – А три месяца назад ты на этом самом месте верил совсем другому… Может быть, хочешь сыграть в ту игру, что предложил тебе тогда дед Михеич?

– Он меня подловил, – улыбнулся Костя. – Знал, что я нападу немедленно. Соблазн отомстить за Ущелье Звигов был велик. Хотелось доказать вам и себе самому, что тот провал случаен. И, вдобавок, у обороняющегося реакция всегда сильнее обострена, чем у нападающего… А где он сейчас?

– Ушел, – сказал Грачик. – Попросился в отставку. Теперь, пока мы его не отговорили, я – местоблюститель.

– Что-то произошло?

– Да, – с неохотой промолвил Грачик. – Понимаешь… На полигонах вроде Аида курсанты по сути людьми не являются. После гипноблокады они трансформируются в человекоподобных разумных существ, которые в силу тяжелого характера не терпят соперников. Мы добиваемся этого искусственно, возбуждая в них черты ярых индивидуалистов. С одной стороны, таковы условия игры: если парни начнут объединяться в кланы, как того требует человеческая основа, то с их-то способностями сам черт им не брат и чихали они тогда на все фокусы наших полигонов! Но каждый должен пройти свой путь в одиночку… А с другой стороны, приходится решать задачу их разъединения. Мы уж и так стараемся изолировать их друг от друга. И водобоязнь внушаем, и страх высоты, а все не получается: курсантов много, а полигонов раз-два и обчелся. И если они все же сцепятся, то мы вмешиваемся через посредство роботов-надсмотрщиков. И, как правило, разгоняем драчунов. Но недавно одна парочка, поправ-таки взаимную неприязнь, совместными усилиями исхитрилась вывести робота из строя. Поставили бедного в положение Буриданова осла и, пока он мотал башкой, мигом выхлестали ему видеорецепторы. А потом безнаказанно выяснили отношения. Один из курсантов едва не погиб… Вот наш дедуган и принял всю вину на себя.

– И что, Аид закрыли?

– Ну, зачем же, – проговорил Грачик. – И при чем здесь Аид? У нас несколько таких полигонов… Просто мы вынуждены впредь использовать более надежные средства контроля. А то старые, как выяснилось, не имеют защиты от элементарных логических задачек…

– Пуфф! – сказал Костя и бережно ткнул Грачика пальцем в живот.

– Что? – переспросил тот.

– Вы убиты, – пояснил Костя, светясь от счастья. – Можно мне съесть вас, переварить и удалить из организма?

Грачик захохотал и снова тряхнул его за плечи.

– А хочешь в Ущелье Звигов? – предложил он. – Проведать старичков?

12.

В ущелье стояла тишина. Полное безветрие, бестравье и безлесье. И коварный галечник между серыми пористыми скалами был на прежнем месте.

Кратов вслушивался в тишину. И с каждой секундой она все больше рассказывала ему.

Он разулся, сцепил ботинки застежками и поставил возле входа в ущелье. Достал фогратор и положил рядом. Расстегнул куртку и, аккуратно свернув, оставил здесь же. При этом не упустил случая полюбоваться на свои благоприобретенные роскошные шрамы. Затем закатал штанины выше колен.

И двинулся вперед.

Сделав десяток шагов – галечник держал его, не елозил, не поскрипывал, – Кратов отчетливо увидел воронку, прикрытую звижьей паутиной и присыпанную сверху камушками. Она была устроена по-новому, не так, как три месяца назад. Известно, что психомодели живут собственной, мало кому понятной и уж совершенно непредсказуемой квазижизнью…

Он старательно обошел воронку по краю.

Все это время два звига следили за ним из-за скал, и он чувствовал их присутствие, ловил их тупые, жадные мысли. Кажется – даже слышал, как они облизывают и без того мокрые губы и глотают слюни. Он знал, что звиги нападут на него, когда до конца пути останется какая-то пара шагов.

Поэтому он без разбега, с места, взлетел в воздух за полшага до того, как звиг-сюзерен прыгнул на него – точнее, на то место, где ожидал свою жертву.

Но Кратов благополучно приземлился на обе ноги за контрольной чертой, где кончалась психомодель, и потопал за ботинками и курткой. А звиг промахнулся и угодил в собственную воронку.