Военспец. Чужое лицо - Юрий Корчевский Страница 13

А самозванец меж тем ждать не станет. Распоряжения его и указы так и сыплются один за другим, ежедневно оглашаемые с Лобного места на Красной площади.

Андрей не спеша пошёл к дому Наума. Едва он вошёл во двор, как купец сам выбежал навстречу.

– Андрей! Ну наконец-то!

– Что случилось?

– Пока ничего. Но всё утро у двора ходил Ванька-хромой. Через забор заглядывал, вынюхивал чего-то. Боязно мне.

– Ещё бы не вынюхивать… Он двоих разбойников на твой двор навёл. Те ушли на дело и пропали. Он, Ванька, и решил, что они амбар грабанули и с товаром слиняли, оставив его без доли в добыче.

– Думаешь?

– А как иначе?

– Лучше бы ты его… – Купец чиркнул поперёк горла большим пальцем.

– Чем же я тогда лучше его, Ваньки, буду? Он, может, и не виноват ни в чём, а я его ножом. Грех это!

– А если он других на мой амбар наведёт? Не двое могут заявиться, а, скажем, четверо? Разве ты один справишься? Вот я и говорю – упредить его надо. Сегодня ходил, ухмылялся, а рожа разбойничья! Тьфу!

– Так ведь и у меня лицо не самое доброе. Если всех казнить только за рожу непотребную, так пол-Москвы убить надо.

– Андрей, прибей его! Денег дам! Мне спокойнее будет. Представь – тати белым днём заявятся? Ты уйдёшь по делам, я – тоже. Дома одна супружница да детки. И товар заберут, и их прирежут, чтобы видаков не было.

– Резонно. Сколько?

– Чего «сколько»? – не понял купец.

– Ты говорил – денег дашь.

– А! – Купец почесал затылок: – Три рубли!

– Сам ищи наёмного убийцу за такие деньги. Мне думается, и дешевле найдёшь – из забулдыг у трактиров.

– А вдруг их схватят? Они же сразу на меня укажут!

– А ты хотел дёшево и надёжно? Так не бывает.

– Ну ладно, твоя взяла. Сколько хочешь? Только чтобы наверняка и чтобы на меня и тень подозрения не пала.

– Десять рублей серебром.

– Да ты что, имей совесть! Я тебя кормлю-пою, крышу дал, а ты – десять рублёв!

– Я позавчера ночью тебе эти деньги с лихвой отработал. Ранение получил, да и вообще убить могли. Я жизнью рисковал! Если для тебя это дорого, всё делай сам.

Оставив во дворе огорчённого купца, Андрей прошёл в отведённую ему комнату. По большому счёту, деньги были нужны не ему лично. Но деньги давали свободу – подкупить кого-то, нанять подводу, оружие приобрести, да мало ли? Он жаждал активных действий, а князья – центр заговора – пока раздумывали. Как понял Андрей, чёткого плана, распределения ролей – кто за что отвечает и что делать на первом и последующих этапах – у них пока не было. И он решил действовать сам и этим подтолкнуть других. Не может быть такого, чтобы все бояре были довольны самозванцем. Может быть, на пиру в честь царевича были, здравицы кричали, а потом пришло горькое похмелье. Только боялись они, скрывали своё недовольство. Единственная проблема была в том, что за ним, Андреем, народ не пойдёт. Нужен человек видный, авторитетный. За служивым боярином дружина личная стоит, а то и полк государев. Боярин – как знамя. А будет знамя и войско, пусть и невеликое сперва, – народ позже примкнёт.

Ведь у самозванца тоже опоры в войске нет, одна надежда на польские сабли. Ужель сообща, всем миром, две тысячи поляков не одолеем?

В комнату к Андрею без стука вошёл купец.

– Ты и мёртвого уговоришь. Будь по-твоему, согласен я! Вот тебе задаток, пять рублёв. – Купец протянул Андрею пять монет.

Теперь отказываться было поздно, и Андрей сгрёб монеты.

– Сказывай, где изба Ваньки-хромого.

– Да где и всегда стояла. По моей же улице, почти в конце. Ежели от меня направо повернуть, то предпоследний дом. Дальше бабка Лукерья живёт, глухая почти. А за ними – овраг.

– Собака у него есть?

– Нету. Он сам хуже любой собаки.

– Чем на жизнь промышляет?

– Никто не знает. Вроде попрошайничает у церкви, что на Варварке. Ещё говорят… – купец понизил голос, – …что к нему по ночам тёмные личности шастают.

– Он на самом деле хромой?

– Ну да. В детстве лошадь копытом ударила. Он ведь моложе меня, на моих глазах рос. Только выглядит старше, седины в волосах полно.

– Ты вот что, Наум. Постели мне в сарайчике матрац какой-нибудь, а сам запрись. Я ночью уйти могу.

– Так ты прямо сегодня решил… – Купец недоговорил.

– Не знаю, понаблюдать за ним надо. Представь, я к нему в избу ворвусь, а там шайка головорезов.

– Ужас!

– Вот и я о том же. Он один живёт?

– Как перст.

– Я прилягу, отдохну – ночь беспокойная будет. К ужину выйду. Ты супруге только ничего не говори.

– Как можно?

– И про матрац в сарае не забудь.

Купец ушёл.

Андрей проверил оба пистолета и нож. Пистолеты – на крайний случай, лучше всё втихую сделать, ножом. А от выстрела вся слободка проснётся. Он вздремнул немного и вышел в трапезную к ужину. Вёл себя как обычно, а купец нервничал.

Когда начало темнеть, Андрей вышел на улицу – вроде как «до ветру», но на самом деле направился в сарай. Сейчас идти к дому Ваньки было рано, ещё не все спать улеглись – зачем внимание привлекать? Он услышал, как купец запер входную дверь, стукнув запором.

Постепенно жизнь в слободке стихала, и вскоре над ней нависла тишина. Пора.

Андрей поднялся с матраца, опоясался ремнём, проверил, как выходит из ножен нож, и сунул один из пистолетов за пояс. С собой взял пистолет разбойника, польский же оставил. По привычке попрыгал на месте – не бренчит ли чего?

Выйдя через калитку и прижимаясь к заборам, двинулся в конец улицы. Избы тут и вовсе завалящие пошли – покосившиеся, под соломенными крышами. Сразу видно – беднота живёт. Из одной избы пьяная разудалая песня слышится.

Он дошёл до последней избы и вернулся к предполагаемому жилью Ваньки-хромого. Тут даже заборов не было. Во дворе – щелявый сарай из горбыля.

В избе два небольших оконца, затянутые бычьим пузырём, – такие только в деревнях остались. В Первопрестольной даже у небогатых горожан в окнах слюда, а у купцов, дворян, зажиточных мастеровых – стекло.

Не отрывая подошв от земли, чтобы не наступить на ветку, щепку или глиняный черепок, Андрей приблизился к стене избы. Прижимаясь к ней, он приблизился к окошку. Оно тускло светилось – в комнате горела лучина. Слышался тихий разговор. Андрей понял, что Ванька не один и его собеседник – мужчина. Андрей почти приник к окну, стараясь услышать и понять, о чём идёт разговор. Собеседники были явно пьяненькие и не особо секретничали.

– Тебе трёх-четырёх крепких ребят надо и пару подвод.