О чем думала королева? - Павел Амнуэль Страница 13

– За что вы сидите? – участливо спросил начальник. Джек чуть не онемел от такого вежливого обращения. Если бы начальник добавил «сэр», то ответа, скорее всего, он бы не получил.

– За ограбление банка, – сразу сознался Джек.

Начальник пожевал свою сигару, затем загнал ее в угол рта и продолжил допрос:

– Вам известно, что в случае хорошего поведения вас могут освободить через восемь месяцев?

– Да.

– А кто это решает?

Джек молчал. Начальник дал ему несколько секунд подумать, а затем нетерпеливо спросил:

– Вы как думаете?

– Вы, – догадался Джек.

– Совершенно верно. Но это вовсе не означает, что это зависит от того, что взбредет мне на ум. Все ваши проступки заносятся в специальную тетрадь, и когда подходит время, я беру эту тетрадь в одну руку и аптечные весы в другую и выношу свой приговор.

Джек попытался представить начальника тюрьмы с завязанными глазами в образе статуи Свободы. У него получилось. Начальник продолжал:

– Скажу вам откровенно: принятие решения по поводу досрочного освобождения для меня трудная задача. Не сплю ночами. Чувствую огромную ответственность за судьбы людей. Ведь простым росчерком пера я могу изменить судьбу человека, – для убедительности он достал из наружного кармана мундира авторучку и поводил ею по воздуху. – Так вот, на мое решение может повлиять любая мелочь, например, драка или даже простая ссора… Вы меня понимаете?

Джек не очень понимал, чего от него хотят, но уверенно закивал головой.

– Это хорошо, что вы такой понятливый, – многозначительно произнес начальник. – А знаете что? Вы бы не отказались выйти на свободу через две недели? Впрочем, простите мне этот идиотский вопрос.

Глаза у Джека вспыхнули. Неужели его освобождение так близко? Но… сейчас ему назовут цену.

– Конечно, – выдавил из себя Джек.

– Но сначала вы окажете нам услугу. Сущие пустяки. От вас почти ничего не потребуется. Вас посадят в камеру предварительного заключения с одним типом. Вы ему расскажете свою историю, ну… как вы грабили банк. Ведь она у вас весьма занимательная. Скажу вам честно: именно поэтому выбор пал на вас. А заодно послушаете, что расскажет вам он. Уж постарайтесь его разговорить.

– Кажется, это называется подсадной уткой.

– Правда? Я не знал… Очень остроумно! – Начальник тюрьмы рассмеялся. – Так что, согласны?

Джек призадумался.

– Можете, конечно, подумать. Часа вам хватит? У нас, в отличие от вас, времени не так много, – хохотнул начальник.

– Я согласен, – сказал Джек, а про себя подумал: «Черт с тобой!»

– Я искренне рад за вас. – Начальник пожал Джеку руку. – Надеюсь, мы больше не увидимся. По крайней мере, в этих стенах. Рад был нашему знакомству.

Слова начальника тюрьмы звучали так искренне, что Джек чуть не сказал: «Взаимно».

Джеку дали два часа на сборы, хотя хватило бы и пяти минут. По инструкции начальника Джек оставил друзьям короткую записку, сообщая им, что его переводят в другое место, но он постарается вернуться. К записке он приложил весь свой запас курева. Пусть ребята его помнят. Джек был совершенно безобиден. Даже в тюрьме он не сумел нажить себе врагов.

За ним приехал полицейский пикап. Ему надели наручники и втолкнули в кузов. Лязгнул замок на дверце. Но Джек и не помышлял о побеге. Ведь ему оставалось лишь две недели. А может, если он справится с заданием быстрее, то еще меньше. Сыграть роль – ему не составит труда. Когда-то он блистал в студенческом драмкружке. Увы, его пришлось оставить вслед за университетом.

От монотонного движения Джек задремал и очнулся лишь, когда заскрипела распахиваемая дверца.

– Добро пожаловать в Сан-Мартини! – гаркнул коп и помог Джеку выбраться из пикапа.

После короткого инструктажа Джека впихнули в камеру. Там его поджидал громила с глазами на выкате и совершенно лысый. Нижняя челюсть немного выдавалась вперед, придавая громиле воинственное выражение лица. Он спал или притворялся. Джек почувствовал себя неуютно. «Жизнь – это театр», – припомнил он и усмехнулся. Он улегся на свободные нары.

В конце концов, громиле надоело спать или притворяться. Он открыл один глаз, осмотрел Джека и остался совершенно безразличным к своему соседу. Джек получил строгие указания ни в коем случае не приставать с расспросами самому. Главная его стратегия: ждать.

Четыре дня прошли в полном молчании. Их иногда вызывали на допросы. Джека допрашивали о поведении громилы, а затем запирали на час в комнату с единственным зарешеченным окном и парой старых газет на небольшом столике.

Джек мучился от безделья. Громила игнорировал его. Ни о каком общении не было и речи. Странный таки тип. Все тело в наколках. Тертый калач. Джек подумал что будет, если громила так ничего и не скажет. Неужели придется возвращаться в тюрьму? Надежда на быстрое освобождение делала эту мысль невыносимой. Нет. Он должен что-нибудь придумать. Придумать?

Джек ничего не знал о громиле. Чтобы сохранить естественность, копы даже не сказали ему, что громиле вменяется в вину. Это разумно, решил Джек, ставя себя на место копов. Вряд ли этот тип убийца, хотя такому убить, как позвать во сне маму. Не могли же его посадить к убийце? Вдруг… Нет, скорее всего, он тоже кого-то ограбил. Чтобы им было о чем поговорить. Надо придумать какую-нибудь захватывающую историю. Жалко, Джулии нет рядом, она бы за пять минут придумала такое, что вся полиция встала бы на уши. Джек вспомнил скучающую библиотекаршу: вот бы сюда все ее книжки…

Но волнения Джека завершились на пятый день: громила заговорил.

– Э-э-э… друг! – прохрипел он.

От неожиданности Джек вздрогнул.

– Чего тебе? – притворяясь озлобленным, ответил Джек.

– Ты того, местный?

– Да.

– А я из Нью-Мехико. Залетел малость.

Джек понимающе кивнул.

– Ты молчишь все… Не думай, я не из копов, – продолжал хрипеть громила. – Я бы им всем бошки поотрывал.

Джек представил себе эту картину и расхохотался.

– Чего ржешь? Тебя-то за что? С виду такой интеллигентный, только галстука не хватает, – смех громилы вызвал гулкое эхо. Джек уважительно помолчал, пока оно не утихло.

– За дело.

– Звучит как признание, – оживился бандит.

Но тут им принесли завтрак, и беседа прервалась на самом интересном месте. Пшенная каша показалась Джеку заморским деликатесом, а компот из сухофруктов освежил давно стершиеся из памяти вкусы.

После завтрака его забрали на допрос, и он радостно сообщил, что сосед стал разговорчивее. Джеку пообещали пару дней не беспокоить громилу. По дороге в камеру Джек решил разыграть спектакль. Когда коп втолкнул его в камеру и захлопнул дверь, Джек принялся барабанить по ней и истошно вопить: