Нечисти - О'Санчес Страница 13

– Тьфу… да ну тебя, Петр Силыч, все у тебя дурости на уме!

– Нет, я серьезно…

– Тише ты… А-а, Леночка, внученька, присаживайся к столу, я как раз блинов напекла. А хочешь наливочки?

– Спасибо баб Ира, я же недавно завтракала.

Старая ведьма явно была под хмельком. Дядя Петя – выглядел обычно, внешне, по крайней мере – ни в одном глазу.

– Время такое, – загудел дядя Петя, перехватив Ленкины взгляды, – следует стресс снимать время от времени. Сам бы выпил, да я только белое принимаю, а наливки да бормотухи не по мне. Надо будет дойти до магазина…

– Петр Силыч, да я схожу сейчас до магазина…

– Сиди, Федоровна, книгу будем читать. Веселье – после дела. Ну-ка, ну-ка, хмель да угар – под сапог да в самовар… Отрезвела? Садись рядом… Мурман! Кота не трогать, дом обыскать. Найдешь волшбу – жри, все твое. Ищи, песий сын… Нет, без пинка не понимает…

Но Мурман и без пинка все понял на слух: он мудро разгадал педагогические замыслы хозяина и скорехонько потрусил во двор, выполнять приказы отдельно от командного состава.

– Ох, только веселье на зубок взяла, ан опять трезвость – норма жизни… Посиди, внученька, раз есть не хочешь, а мы с Силычем поищем совета у древних…

Дядя Петя уже снял замок с серебряного оклада, открыл обложку и послюнявил указательный палец… Под мерный стариковский бубнеж Ленка клюнула носом раз да другой, да и задремала… Очнулась внезапно, от наступившей тишины. Колдун и ведьма внимательно смотрели на нее.

– Ну, Федоровна… Или давай я спрошу?

– Нет я. Лен… ты девица?

– В каком смысле?.. – Ленка залилась краской.

– Ты с мужчинами зналась? По-женски? Или все еще дева?

– Нет. В смысле… у меня никого не было… ни разу…

– А… да погоди ты, Федоровна!.. А удовольствие женское знаешь? Оргазм называется? Не рассусоливай: да или нет? Это важно и очень важно. Ну?

– Н-нет, наверное, не помню…

– Вот цирк! Не помнит она! А говорят – городские кручены-порчены… Так и запишем – не было. Теперь понятно… Федоровна, ровно я тебя не отрезвил? Что ты все с речами лезешь, когда тебя не просят. Помолчи! Та-ак, жо…й о косяк… Короче говоря, все один к одному сложилось, как бирюльки в ряд. Кровь твоя, Ленка, древнейшей порчей отмечена, праземной, потому что ты родилась там, где атомные бонбы рвали-испытывали. Это первое. Второе – ты по возрасту подходишь, Сатане Антихриста рожать. Третье – непорочная дева. У придурка рогатого, видишь ли, не получится без этого. Тебя еще в городе пасли и чуть было не выпасли. Это четвертое – что ты их сатанинское причастие приняла, Сашка городской тебя спас тогда, змею Аленку в трофей захватил, да, а сам теперь по отсрочке живет, пока ты жива, заплатил, так сказать. Вот им бы тебя сейчас омертвить и замуж за Сатану, а там и семя его – Антихрист у мертвой девы, у тебя то есть, народился бы. И станет на земле томно.

– А Бог?

– Что бог?

– Он против Сатаны и Антихриста ничего сделать не может?

– Я тебе что – ученый? Знаю только, что Ад есть, Сатана есть, а райских кущ заповедных, ангелов и бородатого – не видел, не слышал, не чувствовал. Нечисть – есть. Чисть – не знаю.

– А… вы сами, вы, Ирина Федоровна…

– Тоже нечисть, если так, ну – от людишек смотреть. Да хрен его разберет, кто там и что. Главное, Лена Батьковна, что пока ты жива, они от тебя не отстанут. Ты Сатане нужна, а силы у него… – Дядя Петя покрутил нечесаной головой.

– И что теперь? – Ленка машинально поглаживала вернувшегося с рейда Мурмана, известия настолько оглушили ее, что спроси у нее в эти минуту таблицу умножения – собьется уже на трижды три…

– Да выход-то есть, но кто его, кроме меня, откроет, не убоится? А если я, то… может, тебе и Сатана краше покажется. Решай сама, пока день на дворе.

– Что я должна решать?

– Ну, гм… Федоровна, объясни.

– Тебе нужен мужик, а от него ребенок. Мужик – сегодня днем, иначе ночью им станет этот… тот… Ребенок – в свое время, как по природе положено. Вот и решай.

– Что я должна решить?

– Непонятливая! Лен, если ты перестанешь быть девой и понесешь от человека, а не от… – то тогда ты интереса для них не представляешь теперь… Понятно?

– Понятно. Я лучше сейчас Андрюху Ложкина разыщу, пусть уж лучше он…

– Поплачь, поплачь, оно и полегчает. Как только Андрюха или кто другой узнает, в чем дела суть – так зайцами поскачут кто куда. Этот храбрец навсегда под адов удар станет, а когда помрет – может статься, в полную их власть. Легко ли?

– А вы, значит, не боитесь гнева Его?

– Не боюсь.

– Значит, вы Господь Бог, дядя Петя.

– Зови как хочешь, только я не бог. Да и не черт.

– А Чета не позвать никак?

– Позвать – можно попробовать, но и он не подойдет в женихи, потому что живой он – условно, в тени твоей жизни существует. Не подойдет твой Сашка, хоть и городской.

– Мне нужно подумать, – в отчаянии сморозила Ленка.

– Думай, час-другой у тебя есть, только что толку? Иди ко мне жить, не обижу. А хочешь – законно сочетаемся?

– Не хочу. Никак не хочу.

– Хозяин-барин… Смотри, как к тебе Мурман прицепился, глаз не сводит. Видишь: тоже уговаривает остаться. Гы-ы… Тоже порченый – у порченых собак – всегда глаз синий, беспородный…

– Вы сказали – час? Вот через час я дам ответ, а пока оставьте меня в покое. Отстань, Мурман, ну пожалуйста, отойди… – Ленка вскочила со стула и побежала в другую комнату, носом в подушку, плакать и – куда денешься – думать, думать…

Вот так все и случилось, Лешенька…

– Мам, так дядя Петя – мой отец? Ну… Недаром я так его не любил всю жизнь. Гнида у меня папенька.

– Леша, никогда не суди поспешно. – Мама вытерла слезы, высморкалась шумно, без стеснения, как все взрослые. – Я тоже твоего папу не обожаю, но не он бы – и тебя бы не было.

– Ну и что? Оно бы и к лучшему. Убил бы, если бы знал всю историю.

– Да? Бы-бы-бы да кабы, да… За что? За то, что меня спас? Он за мою жизнь и за твою – свою и Сашкину отдал, если хочешь знать.

– Как это?

– Он старый был колдун, чуть ли не с ассирийских времен, и была ему судьба – заиметь сына и умереть, когда сыну срок придет – взрослым стать. Он думал было и Сатану «напарить», как ты выражаешься, меня отняв, и судьбу обмануть, чтобы я вечно была на первом месяце, да только Сатана в другой стороне другую кандидатку нашел и Антихриста все равно породил. Вот он и «разморозил» меня через пять лет, чтобы противовес был Антихристу.

– Это я противовес???

– Так он считает. А условие этому – смерть родителей, то есть его и моя, а заодно и Саши Чета, поскольку его жизнь от моей зависит. Весной, как мне уже рожать предстояло, пошла я возле речки погулять. Петр куда-то в горы уезжал в те дни. А так хорошо: солнце, ни ветерка, тихо-тихо… На речке лед, а на склонах, на солнышке уже старая трава из-под снега показалась, да и новая кое-где пробивается, грязи нет… Вдруг Мурман как зашипит, как заскрежещет зубами, меня не пускает вперед идти – сам не свой… Я глаза подняла – Чет стоит, старый, как сегодня, весь в таком длинном пальто, в ботинках с квадратными носами, какие теперь носят, а не двадцать лет назад, а рядом с ним змея, которая меня чуть по ритуалу не съела в подвале на Сенной площади…