Контрабандист - Михаил Тырин Страница 13

– Что у вас там? – мигом встал на дыбы командир алданцев – коренастый паренек с зачаточными усиками и слюнявыми губами. Он даже снял шлем, чтобы лучше слышать.

– Это ничего… это ерунда… – залепетал я, отчаянно глядя на капитана.

– Это борттехник под обшивкой, – сказал тот. – Срочный ремонт, видите ли…

Но алданцы оказались не такими идиотами, как нам хотелось бы. Командир подошел к фургону и приложил ухо к стальной обшивке. Особист внутри снова начал бесноваться и грохать ботинками.

– Немедленно открыть! – у пограничника даже голос изменился, и сам он стал будто выше ростом. Его ребята переглянулись, их пальчики шаловливо забегали по рукояткам пистолетов.

– Ага, сейчас… – неожиданно легко согласился Дэба, затем повернулся к своим бойцам и энергично мотнул головой.

Я и не понял, что произошло. Наши «садовники» одновременно пришли в какое-то странное движение, я словно оказался в центре водоворота. Вдруг командир алданцев тонко, как ребенок, ахнул и повалился на колени. Почему-то он начал трястись, словно ему было очень смешно. Один из наших опрокинул его на спину, затем присел на одно колено, навалился ему на грудь, и я услышал странный звук, словно кто-то ломал пополам арбузную дольку. Пограничник перестал трястись, глаза моментально остекленели.

Пока я пытался хоть что-то понять, на полу оказались остальные пятеро. Потом я заметил, как один из наших вытирает нож об алданский комбинезон. На оранжевой ткани оставались пятна крови.

– Вы что же такое творите, суки? – ошалело проговорил я.

На меня не обратили ни капли внимания.

– Бриц, Вареный и Жила – пошли наверх, – тихо, но внушительно приказал Дэба, и трое его бойцов неслышно покинули боевую часть. Я только через какое-то время понял, куда именно «наверх» отправил их капитан. «Наверх» – это на борт алданского рейдера, где оставалось еще несколько человек.

– Я с этим уродом разберусь, – сказал один из оставшихся бойцов и направился к фургону транспортера.

– Остановитесь, гады! – буквально завыл я. Потом я повис на спине у того, кто пошел разбираться с особистом. Меня отодрали, отшвырнули куда-то и некоторое время крепко держали за руки.

Я слышал, как грохнула задвижка на двери фургона, как изнутри донеслась быстрая возня, которая очень скоро прекратилась. Особист даже не крикнул, даже не застонал.

У меня перед глазами плыл желтый туман. Одно дело ошиваться по офисам чиновников, пить с ними коньяк и совать пачки денег в их бездонные карманы. Совсем другое – видеть, как на твоих глазах людей режут, словно баранов. Я к такому был просто не готов. Мне казалось, я умираю вместе с этими пограничниками.

– И меня тоже режьте! – орал я, как сумасшедший. – Кромсайте на хрен, рвите!

– Уберите интеллигента, – послышался равнодушный голос капитана Дэбы.

Меня просто-напросто взяли за шиворот и поволокли в мою компрессорную камеру. Чуть позже пришел Док и пшикнул шприцем, вгоняя мне в вену какую-то успокаивающую бурду.

Одно хорошо – спал я совершенно без снов.

* * *

Вторые сутки за обзорным экраном висела серая глыба Луны-один. Мы никак не могли сесть, рубка выбрасывала буи и проводила сложные навигационные расчеты, чтобы не промахнуться при посадке.

Я весь извелся. Не знаю, с чем это сравнить. Наверное, с наркотической ломкой, когда человеку плохо всегда, плохо вне зависимости от погоды, времени суток и политической ситуации в мире.

Я не вылезал из своего железного пенала, чтобы не видеть их рожи. Я считал, что к этим людям вообще нельзя подходить, никогда в жизни и ни при каких обстоятельствах. Это не люди.

Я просто плохо знал военный спецназ. Но разве это утешение?

Потом ко мне вдруг наведался капитан. Некоторое время разглядывал меня с чувством брезгливой жалости. Я забился в угол и смотрел в одну точку.

– Так и будешь маяться? – спросил он.

Что мне было ему отвечать?

– Ты же тут ни при чем, Грач. Это наши дела.

Лицо у него было, как всегда, картонное. Со мной разговаривал живой манекен. Впрочем, не очень живой. Просто говорящий.

– У нас приказ – полная секретность, – продолжал он. – А приказы мы выполняем очень хорошо. Тебя же никто не трогает. К тебе вопросов нет. Будет возможность – катись отсюда к чертовой матери и забудь все, что видел. Ты ведь забудешь, Грач? Точно забудешь. Сам знаешь, что о чужих делах лишнее помнить тебе совсем не с руки.

– Ты сам-то на что надеешься? – заговорил я. – Тебе еще отсюда улететь надо, а ближайший портал – как раз Алдания. Да и на Земле тебе припомнят этого лейтенанта.

– Ну, через алданский портал мы уходить не собирались, – Дэба приободрился тем, что я заметил его присутствие. – А Земля… пусть помнит. Мы – люди Вселенной, нам Земля не указ, не дом родной, не строгая мамочка.

– Вы уроды и убийцы, а не люди Вселенной. Вам людей резать нравится. Вы других методов знать не хотите. Зачем вообще меня позвали? Захватили бы «Плутон» штурмом, провели расстрелы среди персонала…

– Много ты знаешь, Грач, про наши методы, – жестко проронил Дэба. – Ты бы знал, какие к нам методы применяли. Твоя беда в том, что ты не прошел войну.

– Беда? Я думал, счастье.

Дэба помолчал немного, потом лишь презрительно фыркнул. Все правильно, говорить со мной бесполезно.

– Готовься к посадке, – сказал он. – Внизу найдем тебе какое-нибудь дело, пока ты совсем не рехнулся. Поэтическая натура, мать твою…

– В гробу я видал ваши дела и занятия! – крикнул я ему вслед. – Знал бы, кто вы такие, сдал бы вас дивизиону со всеми потрохами еще в первый день!

Пятью минутами позже меня посетили хмурые размышления: а в самом деле, кто они такие? Меньше всего они похожи на смиренных, боящихся каждой тени гробокопателей. Судя по повадкам и антуражу всей нашей затеи, я провел в блок-зону группу диверсантов. Правда, кому в голову могло прийти затевать диверсии в алданской вотчине, от которой у всех и так сплошные проблемы? Тонкости политики и экономики? Какие-то уж больно неуклюжие тонкости, даже для нашего шального времени.

Спустя полчала ко мне заглянул борт-наладчик в грязном комбинезоне. Воровато оглядываясь, он протянул мне небольшую пластиковую канистру.

– Меня Крэк прислал, – заговорщицки сообщил он. – На, возьми, бедолага. Не мучайся. Специально для тебя из кислородного компрессора сливал. Много не пей, отравишься.

Это был технический спирт. Я буквально воспрянул духом – в канистре было ни много ни мало мое спасение. В ближайшие пять минут я раздобыл у кока банку консервированной воды и приготовил себе напиток. На вкус, конечно, невозможная отрава – просто агрессивная химическая среда, но кто сейчас думал бы о вкусе?