Страж звездных дорог - Владимир Контровский Страница 13

Защита Хурру спружинила и поддалась - взвихрённый водоворот мыслей, таившийся под бронёй внешнего спокойствия Хурру, явился внутреннему взору чародея. И доминантой этих мыслей была встревоженность перед неведомой опасностью.

– Ну что, почтенный, для начала достаточно? Так как всё-таки твоё имя? Ты убедился в том, что я что-то могу и представляю интерес для Храма? Я полагаю, что нам не придётся скрещивать мечи - ни магические, ни обычные.

Хурру пришёл в себя после потрясения удивительно быстро - это вызывало уважение и уверенность в том, что магия Храма чего-то стоит.

– Моё имя ничто пред могуществом Вечности, - выспренно ответил Хурру. - Ты можешь называть меня служитель второго ряда - таково моё место в Храме.

– Тогда вот что, служитель второго ряда. Первоначально я собирался в первую очередь нанести визит Властителю, однако сейчас я считаю, что лучше - для всех нас - будет, если я как можно скорее встречусь с кем-нибудь из ваших высших иерархов. А Властитель - Властитель может подождать, - и, не дожидаясь ответа, Хан-Шэ повернулся к замершему Хануферу:

– Ты пойдёшь туда, куда велит тебе твой долг. Побываешь во дворце и расскажешь Властителю всё… почти всё. Скажешь, что я по доброй воле принял вежливое приглашение слуг Храма - конфликты нам пока ни к чему. Я найду тебя.

– Повинуюсь, великий, - прошептал Хануфер, кивнул и отошёл. Чародей проводил его взглядом - помеченного заклятием сборщика дани он легко разыщет даже в этом огромном городе, среди множества аур и сознаний.

Хурру молча ждал, такой же неподвижный, как и сопровождавшие его воины. Когда Хан-Шэ снова обернулся к нему, служитель Храма полностью владел собой и был бесстрастен, как каменная статуя. Он подал знак воинам эскорта и протянул руку в приглашающем жесте, предлагая волшебнику следовать за ним.

* * *

Громада Храма возвышалась над всей Хамахерой, видимая из любой точки города, словно подчёркивая тот непреложный факт, что на деле не Властитель, а Хурру являются истинными хозяевами всей страны. Магия сильней меча - хотя на деле так оказывалось далеко не всегда.

Город кишел народом, улицы были забиты, но небольшой кортеж с молчаливым Хурру во главе проходил через толпу, как нож сквозь масло, даже не прилагая к этому каких-то особенных усилий. Люди раздавались в стороны, словно текучая вода, и процессия без задержек продолжала свой путь. Храм становился всё ближе, словно вырастая из-под земли. Ещё несколько поворотов широкой мощёной мостовой - и они оказались на площади, посередине которой высился Храм.

Первое впечатление, которое здание Храма произвело на Хан-Шэ - череп. Нет, по форме это величественное сооружение череп отнюдь не напоминало: строго прямоугольный контур крепостного форта, мощные квадратные башни по углам, бойницы, тяжёлые ворота. Вот разве что белый цвет и круглый купол посередине, поднимавшийся выше уровня стен… И всё-таки именно череп, нечто зловещее и даже несколько потустороннее.

Ворота распахнулись бесшумно, как только маленький отряд приблизился к ним. За воротами царила непроглядная темнота, несмотря на то, что над городом ослепительно сияло солнце яркого дня. Воины сопровождения остались снаружи, а служитель-Хурру и Хан-Шэ вошли под своды Храма.

Их встретила прохлада - и мощная магическая аура. Шаги гулко отдавались в темноте, наполненной ожиданием. Впереди забрезжил огонёк, другой, проступили очертания стен с тяжёлыми барельефами странных чудовищ. Ещё несколько шагов - и вошедшие оказались в просторном зале с колоннами.

На стенах подрагивало пламя магических светильников, и вся махина Храма дышала магией. Да, Юная Раса здешнего мира сумела кое-чего достичь в этой области. А потом в полумраке зазвучал голос:

– Ответствуй, вошедший, чего ищешь ты здесь?

– Помощи.

– Какой?

– Магической.

Холодное щупальце коснулось сознания Хан-Шэ, и прикосновение это было не в пример энергичнее, нежели та попытка проникновения, которую он легко отбил на причале. Однако и на этот раз чародей устоял.

– Ты маг? - спросил бесстрастный голос.

– Я надеюсь на это. Магия мой Бог - верните мне его.

– Ты не таишь зла на Храм? Твой разум закрыт, и нам неведомо его содержимое.

– Я не принёс с собой зло и войну. Наоборот, мы можем быть союзниками. Магия правит Вселенной, и она будет править здесь.

Хан-Шэ был искренен. Сама атмосфера Храма пробуждала в нём нечто скрытое, таившееся в неведомых глубинах его Эго. Казалось, ещё чуть-чуть - и он всё вспомнит.

Прямо перед волшебником засветился голубой овал, уплотнился и превратился в подобие двери. Хан-Шэ шагнул в голубое свечение, отметив краем сознания, что его провожатый исчез, и чародей остался один. Ощущения опасности не было - если, конечно, магия Храма не подавила его Заклятие Насторожённости.

Волшебник оказался в небольшой комнате, наполненной голубым светом. В этой комнате в кресле у стены сидел человек в серебристом одеянии, с длинной седой бородой и глубокими внимательными глазами. Что-то в его облике вновь показалось Хан-Шэ до боли знакомым, но он тут же погасил эту мысль. Скоро он всё, всё будет знать, он должен знать!

Человек - маг - в кресле разомкнул бескровные губы.

– Садись, пришедший, - предупреждая недоумение гостя, хозяин чуть повёл сухощавой рукой: напротив него из пустоты медленно возникло второе кресло. - Я слушаю тебя, маг из Великого Леса.

Хан-Шэ изложил свою историю, стараясь быть как можно более кратким и в то же время не упустить ни одной важной детали. В продолжение всего рассказа он ощущал прикосновение чужого разума к своему и даже несколько приоткрылся - пусть жрец Хурру (вероятно, один из верховных) видит, что он говорит правду. После того, как чародей закончил, Хурру некоторое время молчал. Хан-Шэ потянулся к его разуму и отшатнулся в недоуменном уважении: защита жреца была подобна ледяной броне, по которой бессильно скользнуло заклятье самого чародея. И тогда верховный жрец Хурру заговорил:

– В твоём разуме много тайного, Пришедший-из-Леса. Хан-Шэ - это не настоящее твоё имя. Великий Охотник - на языке ар-ку-куну, нет, ан-мо-куну, да. В твоей ауре - точнее, в контуре сознания, - видны тёмные отпечатки, подобные синякам на рёбрах того, кто побывал в объятиях питона и чудом остался жив. Есть один способ прочесть тайное, но он опасен и, кроме того, требует твоего полного согласия. Я не могу, да и не хочу помогать тебе насильно, ибо это уже не помощь. Ко всему прочему, мне ясно, что ты принесешь нашему миру либо величайшую славу, либо гибель. Эта мысль будет сбивать меня - я могу пожелать тебе быстрой смерти, дабы избегнуть неведомых и невиданных бед. Как видишь, я с тобой вполне откровенен. Хурру верят в Предначертанное и не пытаются с Ним бороться…

Если тот, кого ан-мо-куну называли Хан-Шэ, и сомневался, то все его колебания заняли мгновение, не больше. Он уже знал, что примет предложение жреца, в чём бы оно ни состояло. Ему надо вспомнить, кто он и обрести себя заново, иначе сама его жизнь утратит для него всякий смысл. Тот, кто когда-то летал, уже никогда не согласится ползать. Сокрушавшего Миры не устроит роль шамана жалкого племени лесных дикарей. Нелепо требовать от Хурру гарантий того, что жрец не прикончит его из-за собственных опасений, воспользовавшись тем, что гость (пленник?) беззащитнее ребёнка. Все эти мысли молнией мелькнули в сознании чародея, но вслух он произнёс всего лишь два слова: