Смена командования - Элизабет Зухер Мун Страница 13

— А что предпринимаешь ты? Ты ведь должна что-то делать? — вместо этого спросила она.

— Да. Но я еще не решила… это разрушит многое из того, что удалось сделать Банни… взаимоотношения с родственниками, друзьями, союзниками. Я могу призвать свой клан… — Семейство Миранды принадлежало к основным династиям, они всегда занимались информационными технологиями, разрабатывали машины, превосходящие компьютеры в той же степени, в которой превосходит маленького пони хорошая ездовая лошадь.

— Но… Сириалис принадлежал Банни, значит, теперь он по праву принадлежит тебе… — Право наследования было одним из непреложных законов, все стремились сохранять источники доходов внутри семьи, закладывая таким образом основу семейного благосостояния и могущества.

— Сис, ты даже не представляешь, насколько все стало непрочным с тех самых пор, как ты рассказала об отношениях Кемтре и Лоренцы. Конечно, все началось гораздо раньше, но только тогда мы заметили эту нестабильность. — Миранда остановилась и задумалась. — Мы с Банни и с Кевилом с таким трудом удерживали вместе все династии. Столько лет мы налаживали социальные и деловые связи, Кевил очень помогал. У него потрясающая интуиция, и он блестящий юрист. Могу поклясться, что ему больше, чем кому бы то ни было, известно о семейных тайнах династий. Банни умел найти подход к главам семейств, а я, улыбаясь и расточая любезности, очаровывала жен и любовниц. Нам удавалось удерживать равновесие, но оно было таким шатким. Отречение Кемтре, скандал Пэтчкока, история с недоброкачественными омолаживающими препаратами, крах семейств Моррелайн—Конселлайн, а потом еще похищение Брюн… — Она замолчала.

— А я уехала на Роттердам к своим лошадям, — вставила Сесилия.

— Да. В какой-то степени я тебя понимаю. Венеция Моррелайн занималась керамикой, ты лошадьми, Ката Саенц наукой. У большинства людей есть любимые занятия, и так и должно быть при хорошем политическом устройстве общества. Люди должны иметь возможность делать то, что они хотят и умеют делать. Людям нравится обзаводиться семьей, рожать детей, нравится жить в радости. Но если все начнут так жить, то никто не заметит, как к власти прорвутся честолюбивые, эгоистичные люди, и в результате общество начнет деградировать.

Именно это и произошло, когда Банни воспользовался силами Флота для спасения Брюн. Сесилия промолчала, зная, что у Миранды нет заблуждений по поводу того, как отреагировали люди. Вместо этого она спросила:

— А как дела у Кевила?

— Он жив.

По тону Миранды нельзя было определить, рада она или нет. Вздохнув, Миранда добавила:

— Я не могу желать Кевилу смерти, но как бы мне хотелось, чтобы и Банни был жив. Кевил сильно пострадал, он много дней провел в регенерационной барокамере, к тому же у него ранение головы. Врачи говорят, что, возможно, он вообще не оправится и никогда уже не будет прежним Кевилом. А без помощи Банни и в случае, если мне не удастся ничего сделать, неизвестно, сможет ли он продолжать свое дело.

— Я должна его навестить, — сказала Сесилия.

— Да, конечно. И ты должна рассказать ему все, что рассказала мне. Назвать все известные тебе имена. Он может знать что-то, что поможет нам.

— А Брюн?

— У Брюн… сумасшедшее желание изменить себя. Она хочет отправиться в Гернеси, пройти там процесс омоложения и биомоделирования, чтобы в результате стать новым человеком.

— Она не хочет воспитывать мальчиков, — это был не вопрос, а скорее утверждение.

— А ты бы на ее месте хотела? — Миранда вздрогнула, потом вздохнула. — Нет, она не хочет их воспитывать. И я не хочу. Банни — другое дело. Он почему-то был уверен, что когда вырастут, они докажут всем, что неслучайно появились на свет, что это не такое уж несчастье. Но к сожалению, это действительно несчастье.

— Им трудно будет жить.

— Да, конечно. И это несправедливо. Но ничто не может изменить положения вещей: они незаконнорожденные дети, они чуть не уничтожили Брюн и разрушили многие надежды на будущее благополучие Династий. Они нежеланные бастарды, бедняжки.

— На кого они похожи?

— Обычные малыши. Внешне ни на кого из наших родственников не похожи. У одного волосы рыжие-рыжие, я таких никогда и не видела, у другого каштановые. Брюн говорит, что один из тех мужчин тоже был рыжеволосым…

Сесилия обратила внимание на то, что Миранда не называет малышей по имени, но ничего не успела спросить, потому что та продолжила:

— Генетическое сканирование выявило некоторые интересные аномалии. По мнению одного генетика, который обследовал остальных женщин и детей, у этих людей отмечается высокая степень родственного спаривания, инбридинга, и большая концентрация нежелательных рецессивных признаков. Они заметили, что чужестранки рожают более здоровых детей, но считали, что таким образом Бог благословляет их деяния. Конечно, мы сразу же провели курс терапии, хотя полностью стереть генетическую информацию в таком возрасте уже невозможно.

— Как их зовут? — наконец спросила Сесилия. Миранда покраснела.

— А никак… Брюн так и не дала им имен и разговаривать на эту тему не желает. Няньки называют их Рыжик и Черныш. Я знаю… — Она протестующе подняла руку. — Так обычно зовут собак или лошадей, но никак не мальчиков. Это не имена, а какие-то клички. Но я даже не знаю… Мы с Банни как раз говорили об этом незадолго до его смерти. Хочешь посмотреть на них?

— Конечно. — Сесилия встала.

Они прошли через зал, миновали несколько дверей, и Сесилия услышала, как верещит довольный малыш, как фырчит другой. Миранда остановилась перед открытой дверью. Заглянув внутрь, Сесилия увидела двух молодых женщин в ярких платьях, кучу разбросанных по полу игрушек и двух крепких малышей. Рыжеволосый радостно прыгал по полу, хлопая при этом в ладоши. Другой сидел среди кубиков, он быстро повернулся в сторону двери и улыбнулся.

Обычные дети, никакие не чудовища. Счастливые дети. Они могут вырасти нормальными людьми, если только на них не будет постоянно висеть бремя страшного прошлого, в котором они не виноваты.

— Их надо увезти отсюда, — к собственному удивлению сказала Сесилия. — Есть люди, у которых нет своих детей, но они мечтают их иметь. Наверняка можно найти место, где мальчиков будут любить, как они того заслуживают.

— Банни говорил…

— Банни мертв. А они живы. У них может быть хорошее будущее. Вселенная огромна, необязательно растить их пешками для чьей-то игры во власть.

— А ты знаешь таких людей… — В тоне Миранды прозвучало нечто среднее между сарказмом и надеждой.

— Нет, но могу найти. Позволь мне этим заняться? Подыскать семью, дать им шанс.

Миранда вздохнула:

— Не… не знаю.

— Миранда. У тебя есть другие внуки и будут еще те, кого ты сможешь любить по-настоящему, кто унаследует все политические связи вашей семьи. А этим мальчикам вы даже имен не удосужились дать. Ты ведь сама понимаешь, что так нельзя. Отпусти их.