Они среди нас - Дмитрий Федотов Страница 13
Они среди нас - Дмитрий Федотов читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
А ведь я так привык быть один! Первый семейный опыт оказался настолько неудачным, что напрочь отбил желание когда-либо повторять сей эксперимент. Когда Татьяна, первая жена и первая любовь, прождав меня однажды до полуночи, бросила при встрече «ты любишь только себя!», я решил, что это обычный женский эгоизм, и даже не счел нужным объясниться, полагая, что все забудется, и продолжал заниматься своими делами. Я тогда был подающим большие надежды врачом, по уверению моего шефа, и стремился заработать авторитет и положение, чтобы в конечном счете нам с Татьяной «выбиться в люди» и жить «по-человечески», по ее собственному выражению. Но… как всегда, мужская логика оказалась в противофазе с женской! После ухода Татьяны, дабы не свихнуться и не спиться, я убедил себя, что одному быть лучше, не надо ни под кого подстраиваться, никому быть обязанным, сам себе хозяин… Я гордился своей независимостью, манкировал своей недоступностью для «прекрасной половины человечества», даже приобрел в последнее время репутацию записного «сердцееда», главным образом, среди сотрудниц нашего «Вестника» и с легкой руки Настеньки Волкогоновой. Но сегодняшний вечер стал для меня таким откровением, что напрочь выбил из головы все эти холостяцкие бредни. Он привнес в мою заскорузлую за годы одиночества душу живительную струю ожидания чего-то нового и абсолютно неизведанного, но имеющего прекрасное имя — Ирина!..
Мы вышли на крыльцо. Солнце давно село, но ночь еще не торопилась заняться своими темными делами, и над городом притаились загадочные и непредсказуемые ультрамариновые сумерки. Вечерняя прохлада не без успеха вытесняла дневную жару, затаившуюся в асфальте улиц. А я снова держал за руку эту чудесную женщину и снова не знал, что же мне делать.
— Проводи меня, — просто сказала Ирина, и я с радостью обнаружил, что мы уже перешли на «ты». — Пойдем пешком, я живу недалеко, на «Преображенской».
Мы перешли улицу и свернули в парк. Она так и не отняла руку, а я так и не отпустил ее добровольно. Она что-то рассказывала про свою работу, что-то обычное, нейтральное, а меня снова и снова окутывали теплые и ласковые, словно руки матери, волны счастливого спокойствия и чувства полного единения, будто две заблудшие во времени и пространстве половинки наконец-то обрели друг друга. И это было такое чудесное ощущение, что мною владело лишь одно желание: вот так идти рядом и держать ее за руку, и не отпускать. Совсем.
Но даже все самое прекрасное в конце концов кончается. Мы подошли к обычному современному пятиэтажному дому с лоджиями и фонарем над подъездом, и она сказала:
— Значит, я жду тебя в четверг в девять часов, кабинет номер семь, на первом этаже. Покажу тебе свою методику бесконтактной диагностики.
Ирина помолчала, затем мягко высвободила руку и коснулась пальцем моего виска, отчего по всему телу сверху вниз прокатилась тугая жаркая волна.
— Спокойной ночи, спаситель! Ты ведь так и не понял, что для меня сделал сегодня! — добавила она и исчезла в подъезде.
— Спокойной ночи, — все, что я смог выжать из себя в ответ, повернулся и побрел назад, за своей машиной.
Я, видимо, действительно очумел от нежданного счастья, поэтому последние слова Ирины остались для меня полнейшей загадкой.
Явившись на следующий день в редакцию, я застал там ледяное море спокойствия и равнодушия в лице пантеры по имени Лена. Меня, что называется, не видели в упор и даже под микроскопом. Такие выплески холода и раньше происходили с завидной регулярностью, как только становилось известно о моей очередной «сердечной победе», и мне, по соображениям чисто утилитарным, приходилось их рассеивать с помощью роз, конфет или, в особо тяжких случаях, за ужином при свечах. Удивительно, но на сей раз во мне не содрогнулась ни одна клеточка, не встрепенулся ни единый нерв. Все мое существо казалось напоенным таким спокойствием, такой уверенностью и внутренним радостным светом, что никакие злонравные стрелы ревности просто не имели возможности нанести мне даже малейший вред! И юная чертовка, наверное, впервые в жизни, поняла, что настоящие чувства существуют не только в женских романах, потому что вдруг изменилась в лице, молча опустила глаза и сделала вид, будто сосредоточена на рукописи, лежащей перед ней на столе.
Я мысленно поцеловал ей ручку в знак благодарности и восхищения ее мудрым решением, потом уселся в свой угол и включил старенький верный «Пентиум-интеллиджент», с которым так любил периодически соревноваться Гриша-Колобок. Это занятие было его второй слабостью после минералки. Григорий Ефимович обладал феноменально емкой и быстрой памятью. В своей круглой и гладкой, как шар для боулинга, голове шеф хранил такие сведения, какие, пожалуй, не найти и во всемирной Сети. Во всяком случае, Гриша уже несколько раз доказывал преимущество природного компьютера над искусственным, выдавая требуемую информацию на несколько секунд раньше «Пентюха». Причем каждый раз, разумеется, на спор. Проигравшая сторона обязывалась за свой счет поить пивом после рабочего дня всю нашу «уголовку», и почему-то по странному стечению обстоятельств ею каждый раз оказывался несравненный Дон Теодор, к тихой радости победителя.
Я успел отредактировать пару «подвальных» заметок, когда дверь распахнулась и в комнату прошествовал Федя Маслов, держа двумя пальцами перед собой за уголок объемистый желтый конверт. Я догадался, что это были наши с Одоевской снимки со вчерашней презентации, потому как Дон Теодор бросил пакет на свой стол и нарочито медленно вытер пальцы носовым платком. Покосившись на притихшую пантеру, я приготовился было выслушать очередную сентенцию о конечностях, произрастающих у некоторых представителей рода «гомо сапиенс» из непотребных мест, которыми оные индивидуумы совершенно не умеют пользоваться, а тем более делать профессиональные фотографии для солидного еженедельника, но произошло невероятное: Федя промолчал!
Более того, он вскрыл ножом конверт, вытряхнул снимки на стол и принялся их рассматривать. Правда, всю гамму чувств, одолевавших его при этом, Дон Теодор все-таки сдержать не смог, поэтому периодически по бесстрастному и гладко выбритому лицу заслуженного мастера пробегала судорога то ли изумления, то ли отвращения.
Тишина в комнате установилась такая, что еле слышное раньше урчание холодильника в дальнем углу стало похожим на рев взлетающего аэробуса. Последний снимок спланировал из длинных пальцев мэтра Маслова обратно на стол к своим собратьям по несчастью. Мы с пантерой замерли, как осужденные перед оглашением приговора. Но Бог, видимо, решил сегодня взять нас под свою защиту.
— Недурственно, недурственно! Весьма! — медленно изрек наконец Дон Теодор. — Кто из вас сие сотворил?
— В основном Елена Даниловна, — с готовностью отозвался я. — У нее это лучше получается.
— Пожалуй, — Федя раздумчиво повертел в руках один из снимков и продемонстрировал его нам. — Это кто?
С фотографии на нас смотрела молодая смуглая женщина с копной волнистых черных волос, уложенных в замысловатую прическу, создававшую модную среди молодежи иллюзию «след ветра». Женщина показалась мне смутно знакомой, ее можно было бы назвать красивой, если бы не резко очерченные высокие скулы и слишком узкий, почти клинообразный подбородок, и недлинные, вздернутые к вискам глаза болотного цвета, излучавшие какую-то злую иронию, что ли? Незнакомка была снята крупным планом, поэтому разглядеть, во что она была одета, не представлялось возможным.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии