Сердце Черного Льда - Леонид Алехин Страница 13

Благородство?

Лорд Белин не верил, что те, кто изобразил на своем гербе ядовитого мантикора, обладают качествами легендарных Солнечных Рыцарей. Пусть они и возводят к ним свой род.

Старый герцог Савина прославился своим коварством на поле битвы и в мирное время. По его приказу лазутчики заминировали Окрестный Тракт, и если бы не помощь из Распола, Серединным Землям угрожал бы опустошающий голод.

А мины там находят до сих пор, спустя уже тридцать лет. Случается, гремят взрывы.

Единоутробный брат Савина, барон Майра по прозвищу Лорд Пепла, заказал у Мастеров Валита стенобитную артиллерию. Когда же пушки были доставлены и посланцы Звенящего Города явились к нему за расчетом — барон приказал влить им в глотки расплавленное золото.

Говорили, что это месть за предков Майра, казненных в Валите. Но лорд Белин был уверен — случившееся не более чем прихоть жестокого безумца. И пусть Лорд Пепла паршивейшая из овец, но посмотрите на остальное стадо! Не волки ли это в овечьих шкурах, пошитых знатоками древних родословных?

Победа, доставшаяся Солнечным Орденам четыреста лет назад, для их наследников всего лишь повод заявить права на земли Россыпи. И утверждать эти права огнем и железом.

Верит ли Якош Белин в то, что молодой герцог Савина не похож на своего отца?

Едва ли.

Почему же лорд Рубиновой Оправы не истребит своих врагов до последнего, как поступили бы его предки?

Причина тому одна — он преследует неизвестную пока цель.

Станет ли барон Алмазной Оправы помогать герцогу Савина на пути к этой цели?

Вряд ли у него будет выбор.

Подтверждение своим мыслям лорд Белин нашел на летном поле по соседству с лагерем южан. Сюда, к штандартам Сапфировых Лордов, купающимся в закатном свете, привел его Анже Савина. Указал рукой на стройные ряды авионов.

— Вы видели силу моих союзников, барон.

Вокруг машин деловито суетилась обслуга. К «Лазурным птицам» подвозили невиданные Якошем бомбы — сверкающие металлические капли. По всему видно, изрядной тяжести. Каждую бомбу вешали под крыло вшестером.

Герцог Савина уловил его взгляд.

— Это мой последний довод, — сказал он. — С помощью этих бомб я сокрушу замки Алмазной Оправы, даже если их будет защищать сила Камней. Но я питаю надежду, что до этого не дойдет. Вы представляетесь мне благоразумным человеком, лорд Белин.

— Такого же мнения я был о благородных властителях Хребта. Триста лет они не вмешивались в войну Юга и Севера. И что я вижу теперь — бомбы, предназначенные стенам наших крепостей. Вы купили их или запугали, лорд Савина?

— Ни то, ни другое, — покачал рыжей головой герцог. — У Фалинов нет цены и страха. Лишь одна вещь стоит для них выше жизни, выше свободы, выше звания Сына Ветра.

— Что это за вещь?

— Песня Небес. Не спрашивайте меня о ней сейчас, лорд Белин. Придет время, совсем скоро — вы услышите ее сами.

3

— Просыпайтесь, милорд, — услышал барон. — Иначе пропустите самое прекрасное зрелище на континенте.

Восход солнца над Голубым Хребтом. С высоты птичьего полета.

Волосы герцога Савина вспыхнули в свете, лившемся из круглого оконца. Острый профиль южанина, весь — непримиримые линии подбородка, носа и скул, вроде бы смягчился от рассветного сияния.

— Есть легенда, — сказал Анже. — Родовое предание Фалинов. Основатель дома, Серо, был магом и поэтом. Его стихам были послушны ветра и грозы. Его душа пленялась красотой. Но не красотой женского лица, драгоценного украшения или звонкого узора мечей. Серо Фалин ценил лишь неподвластную времени красоту, запечатленную в скалистых изломах его родных гор. Однажды он обратился к духам Хребта, обещая им свою душу в обмен на вечность мгновения. Мгновения, когда солнце восходит над голубыми вершинами.

Герцог Савина провел пальцами по стеклу. Его лицо стало задумчивым.

— Духи вняли просьбе Серо. Они превратили его в каменную статую с лицом, навеки обращенным на восток. Его руки раскинуты, словно обнимая вершины гор. Глаза — два сапфира. На губах улыбка, которую невозможно забыть.

— Однако! — произнес удивленный Якош. — Вы тоже поэт, милорд.

Герцог Рубина улыбнулся ему. Улыбка у него была озорная, мальчишеская. Только сейчас барон заметил, что глаза у Савина разноцветные. И совсем не похожие друг на друга.

Правый, голубой, смотрел открыто и немного сквозь собеседника. Глаз мечтателя и романтика.

Левый, зеленый, сведенный постоянным прищуром, наблюдал. Крохотный пристальный зрачок искал бреши, как лезвие стилета. Глаз безжалостного дуэлянта.

На лице Лорда Юга уживались глаза двух разных людей.

— Моя мать была родом из дома Фалинов, — сказал Савина. — Песней о человеке, отдавшем свою душу за миг красоты, она убаюкивала меня в детстве. Спустя годы, милорд, я понял: она хотела предупредить меня на будущее.

— О чем же?

— Быть осторожней в своих мечтах, — сказал герцог Савина. — Иногда они сбываются.

4

Вдоль посадочной полосы выстроились Железные Всадники южан. Приземистые двухколесные машины, всегда удивлявшие Белина сочетанием проворства и неуклюжести. На инсигниях, закрепленных у водителей за спинами, горело дерево Лордов Майра.

Этот же герб, но куда больших размеров, в оранжевом и черном, был изображен на груди возглавлявшего эскорт «Огневержца». Грозная сама по себе машина была к тому же окрашена в цвета герба — на черном фоне бушевало оранжевое пламя.

Зрелище получалось устрашающее. Рядом с приближающимся паровоином даже железное тело авиона как-то усохло.

— Нас встречает Лорд Полеса и Дубравы. Барон Стеван Майра.

Анже Савина не сказал «мой брат». Хотя по правилам Благородных Домов даже такое слабое родство, какое связывало его и сына единоутробного брата его отца, давало им основание называть друг друга братьями.

Зная репутацию Лордов Пепла, герцога Савина можно было понять.

— А как же старый барон Майра? — спросил лорд Белин. — Я слышал, еще недавно он пребывал в добром здравии.

Лорд Рубиновой Оправы хмыкнул.

— Стены родового замка Майра, по слухам, таят сквозняки, не способствующие здоровью и долголетию. Почтенный отец нынешнего барона отправился к предкам минувшей зимой. Болезнь, лишившая его жизни, была тяжела, скоротечна и совершенно неизлечима.

«Равно как и болезни его отца и деда, — думал лорд Белин. — А прадед их, говорят, подавился за обедом. Случайно. Лорды Майра любят рассуждать о проклятии, тяготеющем над их родом за сожженную Дубраву. Но можно ли считать проклятием неуемную жажду власти и упоение собственной жестокостью?»