Боевые девчонки. Демон Биафры - Точи Онибучи Страница 13

Солдаты останавливаются. Державший ее за ноги отпускает сетку. Щиколотки Айфи сильно стукаются, и она вскрикивает от боли. Ошейник жжет кожу. Она стискивает зубы и старается не издавать звуков, чтобы эта штука не впивалась в шею. Просто лежит, пытаясь медленнее дышать, и борется с болью.

Некоторое время ничего не происходит. Айфи пытается подняться. Где бы сейчас ни были солдаты, они, должно быть, стоят неподвижно, как деревья, – еще неподвижнее. Легкий ветерок сдувает листья с ветвей над головой. Айфи хочет кричать и проклинать, звать на помощь и во весь голос орать о величии Биафры – все что угодно, только бы не повиноваться, только бы показать им, что она не сдается. Но без Акцента она совершенно беззащитна. Бессильна. Просто маленькая девочка, и больше ничего.

Она чувствует запах утра раньше, чем видит, что начинает светать. Сладкий дух росистой травы под головой. Теплеет. Сквозь деревья, где-то на горизонте, пробивается голубизна.

Ее вытаскивают на поляну, и кажется, что воздух мерцает. Она жадно вдыхает и видит приближающийся самолет.

Серебристые крылья вытягиваются сверху вниз и сгибаются, чтобы, словно якоря, войти в землю. У него гладкий продолговатый корпус, достаточно большой, чтобы вместить не меньше полудюжины наземных мехов. Задняя дверь открывается, обнажая зияющую пустоту.

Бело-зеленый, который тащил Айфи, пригибается, потом останавливается. Солдаты замирают. Смотрят друг на друга, и один мчится в лес. Айфи вслушивается изо всех сил, пытаясь понять, слышала она что-то или ей мерещится. Но солдат вскоре возвращается, держа за волосы одну из Боевых девчонок. Он держит ее так высоко, что ноги болтаются в воздухе.

Глаза Айфи расширяются от изумления. Как сюда попала девочка, которую она спасла?

Руки стянуты за спиной металлическими лентами. Поймавший ее солдат смотрит на того, который тащил Айфи, потом на остальных. Айфи понимает: их теперь пятеро. Все они обмениваются взглядами, и Айфи догадывается, что они говорят, просто не вслух. Так же, как она говорит с Энаймакой. Говорила.

Девочка встречается взглядом с Айфи, и они смотрят друг на друга. Ее губы плотно сжаты. Она хочет закричать, понимает Айфи, но не станет, не доставит врагу такого удовольствия. Кровь течет из раны у нее на голове, стекает по глазу, но она все равно выглядит дерзко и то и дело извивается в руке своего похитителя.

Солдаты продолжают молчаливо спорить, один качает головой, другой настойчиво кивает. Все это время девочки пристально смотрят друг на друга, и Айфи пытается показать ей, сказать, не открывая рта, что простила ее, что извиняется за свою злость и рада, что девочка жива, и, может, они еще когда-нибудь подружатся…

Девочку бросают на землю, державший ее солдат снимает с пояса пистолет и стреляет. Один раз. Прямо в голову.

– Нет! – вопит Айфи, через боль, пронзающую ей шею. – Нет! – Слезы текут по щекам, она ничего не видит. Жгучая боль поднимается к лицу, к голове, кажется, она вот-вот лопнет. Когда снова удается открыть глаза, сквозь слезы и дымку боли она видит, что девочки больше здесь нет. Вероятно, ее оттащили куда-то в лес. Ее даже не похоронят.

Айфи понимает: ее тоже убьют. Когда один из солдат встает над ней, она свирепо смотрит, вкладывая во взгляд всю ненависть и бешенство, захлестывающие ее. Ее грудь вздымается с каждым вдохом.

Солдат снимает маску и открывает лицо – Айфи никогда не видела такого лица. На плечи солдата спадают серебряные волосы. У него разноцветные глаза, радужка светится золотом, и коричневым, и зеленым. Как у нее. И кожа. Кожа цвета песка. Светлая. Как у нее.

– Все хорошо, Кадан. Малышка. – Солдат щурится и тянется через сетку, чтобы вытереть слезы со щек Айфи грубыми пальцами в перчатках. – Ты скоро будешь дома. – Айфи никогда раньше не слышала такого голоса. Глубокого. Низкого. Лицо у него необычной формы. Не овальное. С плоским подбородком и резко очерченной челюстью.

Она видела парней на голограммах в планшете. В кино, где они вечно попадали в неприятности и спасались. Они так и выглядели. Но то были люди. А здесь – фулани или хауса.

Солдат опускается на корточки рядом с Айфи, перекидывает винтовку на спину. Протягивает руку к ошейнику.

– Обещай мне, – говорит он своим странным голосом. – Обещай, что не будешь кричать, если я сниму это.

Айфи хочет спросить, убьет ли он ее. Она не верит своим ушам: он говорит – точь-в-точь как она сама. У нее получается кивнуть.

Солдат трогает ошейник и вводит какую-то комбинацию на клавиатуре у себя на запястье. Ошейник сдувается и остается у него в руке.

У нее все еще болит шея, и она не может шевельнуть рукой, но с усилием спрашивает:

– Кто вы?

Солдат смотрит на остальных и тихо смеется.

Айфи не верит своим глазам. Это не звери, не какие-то мохнатые существа. Они не похожи на тех нигерийцев, про которых рассказывали в школе: ни голосом, ни запахом. Но все-таки ясно, что они враги.

– Что ты за существо? – Может, думает она, если узнать название, можно изучить их, найти их слабые места.

Солдат улыбается Айфи. Он даже похож на Онайи. Так выглядела бы Онайи, если бы родилась на вражеской стороне. И вот опять: «родилась». Они же не рождаются. Они сделаны из металла. И зла.

У самолета зажигаются огни, двигатели поднимают сильный ветер. Солдат закидывает Айфи на плечо и легко движется ко входу. Она хочет драться, бить его, кусаться и царапаться, но силы покинули ее. Невозможно перестать думать о девочке, которую убили, девочке, чье имя она никогда не узнает. Девочке, которая оставила ее в одиночестве.

Из леса выходит другой солдат. Тот, что остался с Онайи. Тот, что убил Онайи. Нет. Онайи жива. Я должна вернуться к ней. Я нужна ей.

Солдат сажает Айфи на металлическую скамейку и нажимает кнопку, которая ослабляет сетку. Она спадает. Другие солдаты тоже сидят на скамейках вдоль бортов самолета. Дверь закрывается.

– Что я за существо? – Солдат смеется, тени прячут его лицо. – Я парень.