Тени безумия - Юрий Уленгов Страница 13

Дверь грохнула о перила, и орк сделал шаг на помост, вертя башкой, в попытках понять, кто помешал его служебному нихренанеделанью, но, хвала богам, даже не подумал опустить свою тупую морду. Все, ждать больше нельзя!

Я резко выпрямился и ткнул орка подмышку. Затрещал разрядник магического шокера, и охранник, успев лишь скорчить удивленную гримасу, начал заваливаться вперед.

Если эта туша грохнется на помост – на шум сбежится весь город. Я метнулся вперед, и подхватил оседающее тело орка, сам едва не потеряв равновесие. Ох и тяжелый, собака! С трудом удержав тушу охранника от падения, я заглянул в дверь, и, убедившись, что за дверью не замер ошарашенный напарник орка, потащил его внутрь.

Орк и в нормальном состоянии весил, как два с половиной ван дер Тоота, а сейчас, когда его туша обмякла, и вовсе казался неподъемным. Шипя сквозь зубы, я кое-как затащил его в сторожку, бросил тело на полу, и закрыл за собой дверь. Переведя дух, я огляделся.

В комнатушке – ничего лишнего. Длинное окно, которое мне с позиции у разобранных фургонов видно не было, у окна стоит стол, на столе лежит амулет связи. Пара грязных тарелок, большая кружка, такая же, как у меня, телескопическая дубинка… Типичное обиталище охранника. Так, а вон дверь в стене, это интереснее.

Я закрыл дверь на замок, чтобы невоспитанный болван с поста у ворот не заявился в самый неподходящий момент, вытащил из внутреннего кармана куртки несколько пластиковых стяжек, и как следует спутал орку руки и ноги, для чего пришлось соединить вместе несколько полосок пластика – здоровый, гад! Закончив, я выпрямился, размял затекшую поясницу, и направился к двери, ведущей в склад.

Из-за двери слышалась приглушенная музыка – я оказался прав, склад был не совсем пуст. Ну, или совсем не пуст. Упругие басы пробивались даже сквозь толстые стены, а когда я открыл дверь, сжимая в кармане шокер, даже по ушам ударило. Хм. Что тут еще за дискотека?

За дверью оказался выход на галерею, идущую по периметру всего склада. Тот же металлический настил, те же металлические перила, что и на улице, только сделано более добротно: под ногами железо не гремело. Ну, или я просто не слышал этого звука, потому что все заглушала музыка. Присев, я сделал несколько шагов, глянул вниз, и замер, пораженный открывшейся картиной.

Все пространство склада занимали сколоченные из деревянных поддонов столы, протянувшиеся длинными рядами. У столов суетились гоблины, много, очень много гоблинов. Такого количества ушастых ублюдков в одном месте до этого я не видел никогда. Гоблины были заняты работой.

Присмотревшись, я увидел, что столы поделены на секции. За каждой секцией, приплясывая в такт музыке, работали по четыре гоблина, одетых лишь в набедренные повязки. И работа эта, особенно отсюда, сверху, походила на работу отлично отлаженного механизма, готового дать фору любому конвейеру. Взобравшийся на табуретку, первый гоблин доставал из большого мешка целые охапки листьев какого-то мутно-коричневого цвета. Листья эти он бросал в таз, стоящий рядом, из которого их забирал второй, и, поплевав на ладони, быстро перетирал листву над большим ситом, превращая ее в порошок, который из-под сита выгребал третий. Этот третий делил порошок на равные кучки, добавлял в них что-то, и передавал получившиеся порции на стальном листе четвертому, который ссыпал получившуюся смесь в бутылки с высоким горлышком, и составлял их в ящики. Между секциями мотались другие гоблины, с грузовыми тележками, собирая заполненные ящики и увозя их в другое помещение. И все это – под бодрый бит, сдобренный хорошо узнаваемым речитативом парней с Кипарисового холма, доносящийся из огромной стереосистемы, стоящей посреди склада на помосте из все тех же поддонов.

Я даже головой помотал из стороны в сторону. Какой-то, мать его, сюрреализм. Но, по крайней мере, начинает подтверждаться версия с новым наркотиком. Как бы заполучить образцы этих листьев?

Кажется, отлаженные действия гоблинов, вкупе с ритмичной музыкой, ввергли меня в некий транс и заставили потерять бдительность. Обернуться, почувствовав чужое присутствие, я успел в последний момент. Времени хватило только на то, чтоб отшатнуться в сторону, и не дать телескопической дубинке, зажатой в лапе очень злого орка, раскроить мне черепушку. Дубина ударила о перила, заставив их жалобно застонать, а само оружие – согнуться. Меня передернуло, когда я невольно представил, что было бы, если бы удар такой силы попал в цель.

Злобно оскалившийся орк показал клыки и отбросил испорченную дубинку в сторону. Кажется, он даже обрадовался: убить меня одним ударом явно казалось ублюдку слишком простым исходом. Теперь же у него появился железобетонный повод предварительно сделать из меня котлету своими огромными лапищами. Вот дерьмо… Как же я мог так расслабиться? И как эта сволочь освободилась?

Я вскочил на ноги и отступил в сторону, доставая из кармана шокер, в котором еще оставалось три заряда. Стрелять в охрану в процессе незаконного нарушения границ частной собственности, пусть и весьма сомнительного назначения, было плохой идеей, и я все еще надеялся отделаться малой кровью. Внизу происходящего на галерее еще не заметили, так что, если я быстро вырублю серокожего имбецила, вполне еще можно тихо свалить. Вот только сам я в такой исход не очень верил.

Орк шагнул вперед, и провел вполне профессиональный хук правой. Я качнулся в сторону, уходя от удара, и даже не успел назвать себя болваном, повевшимся на ложный выпад: левая орочья лапа, с энергией и силой хорошей кувалды, врезалась в скулу, придав моей тушке приличное горизонтальное ускорение. Проще говоря – меня сбило с ног и швырнуло назад. Шокер, при этом, я выпустил, и, описав красивую дугу, он улетел через перила. Дерьмо!

Приземление вышло жестким, и следующие пару секунд я пытался сделать две вещи: понять, есть ли у меня еще нижняя челюсть, и унять звон в ушах. Челюсть, вроде как, пока была на месте, но, что-то мне подсказывало, что это ненадолго. Орк, явно воодушевленный первым успехом, довольно щерился, ожидая, пока я снова поднимусь на ноги. Искушение так и остаться лежать на металлическом помосте, внезапно оказавшимся таким удобным, я задавил в зародыше, едва глянув на подкованные орочьи ботинки тринадцатого размера. Думаю, если я так и продолжу валяться, он пустит их в ход, особенно не раздумывая.

Подавив приступ неуместного сейчас головокружения, я встал на ноги, и, вытряхнув из рукава собственную дубинку, разложил ее одним движением. Ну что, боксер доморощенный? Промеж ушей не хочешь?

Промеж ушей орк не хотел, скорее, наоборот: судя по всему, он очень хотел надавать промеж ушей мне. И допускать этого ни в коем случае не следовало: раз познакомившись с его левой, проверять на себе, насколько лучше или хуже он действует правой, решительно не хотелось. Я отступил еще на шаг, и занял оборонительную позицию, из которой было одинаково удобно и в сторону отпрыгнуть, и огреть орка дубинкой. Вот только серокожая громадина мои ухищрения проигнорировала: взревев, как пароход, орк рванул вперед, не обращая внимания на появившееся у меня оружие.

Видит бог, я пытался отпрыгнуть, но сделать это, когда на тебя несется громадная туша, заполнившая собой весь проход, весьма затруднительно. На этот раз орк решил не спарринговать, а просто врезался в меня всей своей массой. Наверное, такие же ощущения испытывает человек, в которого на полном ходу врезается метропоезд. Я ожидал нового полета в неизвестность, но упасть орк мне не дал. Ухватив меня за шиворот, он, для начала, заехал мне все той же левой по многострадальной скуле, а потом прижал к перилам, да так, что аж позвоночник затрещал. Мерзкая, перекошенная рожа маячила в считанных дюймах, обдавая зловонным дыханием, пожелтевшие клыки с такого расстояния смотрелись по-настоящему отвратительно, а тем, что должно было обозначать улыбку, можно было пугать детишек перед сном. Орк сдавил мне горло, и перегибал назад, с такой силой, что я понял: еще несколько секунд, и он попросту сломает мне спину. И, кажется, именно этого он и добивался.