Звездный час  - Николай Эдельман Страница 13

– Никогда бы не подумал, что вашему дяде станут строить лабораторию в таком месте… – заметил Левандовский.

Лиза желчно усмехнулась:

– Это Клавдия Петровна так настояла, потому что Аркадию Аристарховичу здешний воздух полезен. Что-то я, правда, не вижу пока от него большой пользы. Впрочем, если с утра до ночи, как дядя, в четырех стенах сидеть, здоровье испортить легче легкого! Здесь надо гулять, в море купаться, развлекаться…

– Это у него от сидения в четырех стенах нарывы? – усомнился Левандовский. – Ваш дядя, случайно, газы на себе не испытывает?

– Какие газы?

– Какие? Обыкновенные – фосген, люизит, хлор-циан…

– С чего бы это? – возразила Лиза, в первый момент испугавшись было при мысли о том, что дядя болен чем-то заразным и теперь, того и гляди, у нее самой начнут выпадать волосы. Но потом вспомнила, что у тетки никаких признаков облысения не заметно, и успокоилась. – Он у нас физик все-таки, а не химик…

– В наши дни между тем и другим разница невелика. Скажем, изотопы радия разделять – для кого задача, для физика или для химика?

– Какие слова вы знаете… – промолвила Лиза. – Если бы я еще понимала, что они означают!

– Неужели вы от дяди ничего не нахватались?

– Что вы, Евгений! Я – темная женщина, в гимназии по физике одни тройки получала, как меня дядя ни пытался натаскать… А вы, я вижу, интересуетесь наукой?

– Я же Императорское московское техническое кончал. Теперь почитываю Naturwissenschaften в свободное время, – признался Левандовский. – Не так уж у меня его много, к сожалению…

– Ну да, вы же и здесь на задании…

– Да, – кивнул Левандовский. – Вообще это секрет, конечно, но от вас у меня тайн нет. Мы на Каче проводим испытания нового сверхтяжелого бомбовоза «Пересвет» конструкции Петлякова. Колоссальная машина, настоящий крылатый линкор. Думаю, удастся устроить, чтобы вам на нем разрешили подняться в воздух. Вот приведу завтра на вашу премьеру коменданта аэродрома, он вам ни в чем не сможет отказать. Если пожелаете, разумеется.

– С удовольствием, я сама вас хотела просить! Меня тут зовут сыграть авиаторшу, вот и надо бы на пилотском месте посидеть, проникнуться ощущениями…

– Авиаторшу, говорите? А не понижение ли это в должности? – пошутил Левандовский. – Помнится, в «Первых на Луне» вы играли звездолетчицу…

– Ах, лучше не вспоминайте! – вздохнула Лиза, считавшая эту картину дурацкой, а свою роль – пустой и мелкой.

– Да почему бы не вспомнить? – возразил Левандовский. – С кем же еще к звездам лететь, как не с вами?

– Вы мне льстите! – улыбнулась Лиза. – И когда же мы летим?

– Боюсь, не скоро. Королёв который год денег не может найти, а Циолковский вовсе в нищете умер…

– Бедняга… – промолвила Лиза. – Я же его знала, – он «Первых на Луне» консультировал. Забавный был дедуля, только глухой как пень.

– Да… – кивнул Левандовский. – Вечная судьба изобретателей в России! Никому они тут не нужны, а между тем фон Браун в Германии строит одну ракету за другой. Но вряд ли это вам интересно…

– Почему же? И мне интересно, а моей героине – и подавно!

– Что же у вас за героиня?

Лиза, уверенная, что и новая роль не принесет ей больших лавров, объяснила с небрежной усмешкой:

– Осипенко, Ганна Рейч и Амелия Эрхардт в одном лице – такая себе амазонка, затеявшая беспосадочный полет вокруг света. Я за всем этим не очень слежу, но ведь никто еще так вроде не летал?

– Эх, Лиза, не травите душу… Это же был мой проект! Мне Туполев уже готовил машину для такого перелета, но сами видите, что в мире творится – куда ни полетишь, всюду пальба. Еще собьют ненароком. Придется ждать, когда они все отвоюются.

– То-то у нашего Бобы на вас такие планы образовались! Мне даже странно было – с чего это вы вдруг решили штурвал на руль променять?

– Одно другому не мешает. Прокатиться с ветерком приятно и в небе, и внизу!

– С ветерком? Вы про шестьсот верст в час? Да это какая-то безумная скорость!

Они были уже на Верхнем шоссе – главной магистрали Южного берега. Длинный капот «мерседеса», по-прежнему следовавшего за Тарасовым «фордом», был нацелен на стену Ай-Петри, в контуре которой отсюда, с западной стороны, при некоторой живости воображения можно было разглядеть силуэт лежащего на спине человека – и не кого-нибудь, а, по уверениям местных жителей, невинноубиенного императора Николая. Казалось, что дорога проходит под самым трехсотсаженным обрывом Яйлы, хотя до него оставалось еще довольно далеко. По правую руку во всю ширь распахнулось море, обволакивая горизонт гигантской чашей в мелкой сетке волн. Этот залитый солнечным светом простор, лазурь небосвода, блеск морских далей, рев мощного мотора – все подхлестывало к стремительному движению. И Левандовский, словно только и ждавший предлога, моментально откликнулся:

– Безумная, говорите? Лиза, если мы собираемся к звездам, так привыкайте к скоростям!

Мотор, негромко урчавший под капотом, басовито загудел, зарычал, взревел во всю мощь восьми цилиндров, и «мерседес» устремился вперед пулей, вырвавшейся из ствола. Лиза, вдавленная ускорением в мягкую подушку, тщетно пыталась вымолвить слово протеста. С легкостью обогнав фордик, неторопливо бежавший по дороге, родстер наддал еще сильнее. Миг – и полицейский автомобиль, за лобовым стеклом которого маячила очумевшая рожа Тараса, остался уже далеко за спиной, а Левандовский будто и не заметил, что впереди только что было препятствие.

– Стойте, стойте, Евгений! – воскликнула с восторженным ужасом Лиза, не услышав саму себя за воем мотора и свистом ветра, и едва не откусила язык – попавшая под колесо выбоина подбросила ее на сиденье, заставив лязгнуть зубами. Машина же после толчка потеряла направление, завиляла, шарахнулась вправо, потом влево – прямо под колеса выскочившей из-за поворота полуторки, шофер которой бешено жал на гудок. Вильнув еще раз, родстер каким-то чудом избежал лобового удара – полуторка левым краем бампера лишь задела машину по переднему обтекателю. Теряя скорость, «мерседес» влетел правым колесом на каменное ограждение, проломив в нем брешь, и повис мордой над крутым склоном. Всего этого Лиза уже не видела: она крепко зажмурилась с того момента, как машину понесло на грузовик.

После удара и скрежета, на смену которым пришла тишина, Лиза все так же сидела, не решаясь открыть глаза. Из оцепенения ее вывел голос Левандовского и его пальцы, схватившие ее за руку.

– Лиза, мы целы.

Она дернулась, как обожженная, и с затравленным «Не трогайте меня!» распахнула правую дверцу, нависавшую над ее плечом. Однако тревожный окрик притормозил ее порыв, на излете которого она лишь выглянула за борт и перестала различать, где верх, где низ, при виде уходящего прямо из-под ног, почти вертикального откоса в добрую сотню аршин высотой, упиравшегося в неровный строй сосен-спичек. Она отпрянула, увидев перед собой в боковом зеркале почти неузнаваемое бескровное лицо – белее креп-жоржета в мелкий цветочек, из которого было сшито ее платье.