Разведчики - Вячеслав Шалыгин Страница 12

Филин набрал воздуха, чтобы ответить, но вместо него ответил кто-то в лесополосе, отделявшей лагерь от подступов ко второй линии окопов на передке.

«К бою!»

Рявкнул невидимый командир так, что перекрыл и грохот разрывов, и пулеметную чечетку, которые становились громче с каждой минутой. Да что там… с каждой секундой!

Построившиеся бойцы тут же ринулись к лесу, даже углубились в него, но спустя несколько секунд снова появились на опушке. Теперь спиной вперед. Солдаты пятились, непрерывно стреляя по невидимому пока противнику. И невидимый враг стрелял в ответ. Вокруг завжикали пули – одной с Васнецова сбило фуражку, и офицеры были вынуждены залечь.

– Копать! – непонятно, скомандовал или выругался Васнецов. – Что за чертовщина?! У нас две линии обороны, там пулеметов понатыкано, как иголок на еже, пушки, минометы… как могли немцы без артподготовки, поддержки танков и авиации прорваться?!

– Артподготовка была…

– Не смешите мое чувство юмора, Филин! – Васнецов поморщился. – Вижу, крупным калибром вспахано. Только это, сами понимаете, все равно что помочиться в пожар. Не артподготовка, а балаган!

– Фрицы! – крикнул Покровский.

– Огонь! – Филин прицелился в первого появившегося из леса немецкого солдата.

Дистанция была убойная, не больше ста метров, и стрелял Филин всегда с ювелирной точностью. В том, что все пули короткой очереди легли в цель, капитан не усомнился ни на миг. Более того, он отлично видел, как от груди фрица отлетели какие-то ошметки. Но солдат лишь притормозил, качнулся назад, а затем вновь двинулся прямиком на Филина.

Никита влепил в противника еще две очереди подряд, но вновь ничего не произошло.

– Они в доспехах, что ли?!

– Я! – Опять крикнул Покровский и выстрелил из невесть откуда взявшейся у него винтовки.

Тяжелая винтовочная пуля прошила немца насквозь. Враг приблизился достаточно, чтобы Филин увидел, как очередные «ошметки» полетели и вперед, и назад. Но солдат опять лишь покачнулся, теперь, правда, сильнее, и продолжил движение. Еще несколько десятков немецких солдат вышли из леса и тоже двинулись навстречу шквальному огню оставшихся в лагере бойцов и офицеров.

Филин окинул наступающую цепь взглядом и вдруг сделал странный вывод. В немецком строю не было ни одного офицера. А еще наступающие солдаты почти не стреляли. Их автоматы начинали тарахтеть, только когда немцы сближались с нашими на минимальное расстояние. Практически – стреляли в упор.

– На, получи! – вновь проявил себя Покровский. На этот раз он бросил в немца гранату.

Бросил ефрейтор хорошо, граната разорвалась под ногами у фрица, взрывная волна оторвала его от земли, немного отбросила назад, и он наконец-то рухнул навзничь. Вот только у Филина сложилось странное впечатление, что убить врага Покровскому не удалось. Немец довольно активно шевелился, словно пытаясь перевернуться и принять положение для стрельбы лежа. Нет, может быть, враг бился в агонии… как знать… но нехорошее подозрение все-таки у Филина появилось.

Он снова бросил взгляд на цепь и чуть дальше, на опушку леса.

– Вот они, офицеры, – невольно проронил капитан.

На опушке в нескольких местах появились немцы в камуфляже и в кепи вместо касок. Филин присмотрелся к ближайшему и заметил, что сбоку головной убор офицера украшает особая нашивка. Разглядеть ее в деталях не удалось, но капитан зафиксировал, что изображено там нечто белое на ярко-зеленом фоне. Пресловутый цветок эдельвейс?

Додумать у Филина не получилось. Немецкие командиры начали отдавать какие-то приказы, и солдаты открыли беглый огонь. Пришлось срочно менять позиции, снова укрываться в воронках.

– Гранатами огонь! – крикнул Васнецов и добавил нечто неразборчивое.

– Командир ранен!

Филин обернулся. Покровский снова очутился в гуще событий. Он помогал Васнецову достать из кармана перевязочный пакет. Подполковник стискивал от боли зубы, но ни за что конкретно не держался – определить, куда угодила пуля, не получалось.

– Отходим! – крикнул Филин. – Покровский, выноси командира! Бадмаев, ко мне!

– Огонь на себя надо! – заняв позицию рядом с Филиным, заявил старшина. – Стрелять дырка есть, убить нету! Граната хорошо. Снаряд лучше будет. Их держать без пушки нету. Большие пушки надо. Много-много.

– Я где тебе связь найду, чтоб огонь вызвать? – Филин отмахнулся. – Гранаты закончатся – уйдем.

– За нами пойдут. – Старшина осуждающе покачал головой.

– Работай, Бадмаич! Хватит хлопушками кидаться. Тащи нормальные «лимонки»!

– Окружают! – заорал вдруг Покровский.

Голос ефрейтора утонул в невероятном грохоте. Земля вокруг внезапно взметнулась в воздух и заполыхала. Фонтаны горящей почвы проросли настолько плотно, что прежний обстрел минами калибра сто двадцать два миллиметра показался действительно «балаганом».

Похоже, не только у старшины Бадмаева возникла мысль, что устранить необычную проблему можно только радикальным способом. В штабе, видимо, пришли к тем же выводам и отдали непростой, но необходимый приказ гвардейским артдивизионам. Участок немецкого прорыва оперативно накрыли «катюши».

Как успели настолько быстро сориентироваться, навести и принять решение? Для Филина ответ на этот вопрос остался покрыт мраком. Тем самым, что наступает даже средь бела дня, если гвардейские реактивные минометы начинают перепахивать и выжигать землю вместе со всем, что на ней имеется.