Мы взлетали, как утки... - Комбат Найтов Страница 12

Какие гости! Сам представитель Ставки Главнокомандования, и с ним ЧВС фронта корпусной комиссар Дибров с группой товарищей. Очень самоуверенные летчики побежали за дополнительными стульями и посудой. Разноса не последовало, более того, штрафную все накатили. Закусили. Проникновенную речь толкнул товарищ Мехлис и лично сказал, что ему «горько». Свадьбу не испортили, а вот брачную ночь просто в ноль раскатали.

Минут через двадцать ко мне подошел старший майор ГБ и на ухо велел вместе со всеми выйти для разговора. Попробуйте не послушаться генерала КГБ! Само собой, прошептал на ушко невесте, что я скоро. Ее «угу» было наполнено такой печалью! Она-то понимала, что неизвестно, когда я вернусь и вернусь ли вообще в ближайшие дни. Надев пилотку, спускаюсь вместе с начальством. Мехлис быстрым шагом идет в сторону штаба, в машину не сел, хотя они завелись и едут за нами.

– Лейтенант, вам утром надо быть в Москве. Ваш опыт следует немедленно передать в войска, сделать это можно только там.

– Что передавать, товарищ армейский комиссар 1-го ранга?

– Что что?! Как сбивать двадцать шесть самолетов за два дня.

– На чем?

– Как на чем? На «Ил-2»!

– А я на нем не летаю. На нем это невозможно выполнить.

– Не понял!

– Я летаю на полевой переделке самолета «ЦКБ-57» под самолет «ЦКБ-55». Таких машин в мире всего две, и они обе у нас в эскадрилье.

– Так, а почему мне об этом никто не доложил? «Летчик на «Ил-2» сбил за два дня двадцать шесть самолетов противника» – что за херню мне передают! – он шумел минут двадцать и обещал всех отдать под суд военного трибунала, меня в том числе. В конце концов успокоился и произнес: – Что за машина и почему возникла путаница?

– Эта машина имеет схожие очертания с «Ил-2», это ее прототип, но бронекорпус у нее от другого самолета, который в серию не пошел: «ЦКБ-55» – прототип двухместного штурмовика Ильюшина. На который и существовало государственное задание. Но из-за того, что двигатель АМ-35 не развивал достаточной мощности, а двигатель АМ-38 не прошел к тому времени заводских и государственных испытаний, этот самолет не мог развить скорость, прописанную в техзадании. Требовалось либо уменьшить бомбовую нагрузку, либо снять стрелка и его вооружение. Просто сняв стрелка и его вооружение, не получилось. Этот самолет имеет меньшую на пятнадцать километров в час скорость, чем в техзадании. Тогда инициативным порядком КБ Ильюшина режет бронекапсулу и делает его полностью одноместным. Забронирован только двигатель спереди, с боков и снизу, и бронеспинку переместили сразу за летчика. Вместо стрелка воткнули бензобак, и влезли по дальности. Сумели сдать такую машину и запустить ее в серию. У нас две машины имеют корпус и бронекапсулу не обрезанную. Бензобак мы удалили, восстановили кабину стрелка и поставили туда пулемет. Можем пройти в ПАРМ и посмотреть. Машина получила сотню пробоин, и большое количество пуль срикошетировало от брони. Но эти повреждения незначительны для нее, и мы свободно дошли, несмотря на потерю части горючего, и сели на основном аэродроме.

– Так, минуту, но ту же операцию мог выполнить и одноместный самолет.

– Нас еще на подходах ко второй девятке атаковало прикрытие: два «Мессершмитта-109-ф». Один был сбит стрелком, вы ее видели, это моя жена, она мне жизнь подарила, вот я и стал ее мужем, а второго сбил я, когда он проскочил подо мной. После этого мы разделались со второй и частью третьей девятки. Могли сбить и четвертую, но ребята упросили ее им оставить. В общем, товарищ армейский комиссар, рекламировать пока нечего. Контейнерные бомбы, которые мы применяем, изготавливаются кустарно. Взрыватель у них – стандартный УЗРГ, который имеет малую задержку, и взрыв происходит, когда самолет находится в зоне поражения осколками самой гранаты. Конструкция бомбы передана мной в наркомат вооружений еще в ноябре, но воз и ныне там. Так что никуда я не полечу, а буду показывать свои цирковые номера здесь, под куполом литовского цирка. Немцы слева от Ковно подходят к Неману, нужно бить мосты там. Кроме этих самолетов выполнить торпедную атаку наплавного моста никто не может.

– А танки чем бьете?

– Тоже контейнерными несерийными бомбами с гранатами РПГ-40. По ним замечаний нет, только их достать трудно.

– Да, задал ты задачку, лейтенант, – задумчиво сказал Мехлис, сдвигая кожаную фуражку на затылок и почесывая себе лоб.

– Товарищ Мехлис, разрешите вопрос? – с сильным акцентом сказал тот самый старший майор ГБ. Мехлис мотнул головой, разрешая.

– Аткуда ви, таварищ Шкирятов, так харашо знаете, что дэлалось в КБ таварища Илиюшина? Эта сэкрэтные свэдэния.

– Эти машины я испытывал на практике в ЛИС 18-го завода в Воронеже. В документах четырех из пяти первых машин в полку стоят мои подписи под военной приемкой.

– Могу подтвердить это! – сказал Мамушкин.

– И я. Это я разрешил переделку машин в двухместный вариант, когда узнал о нем, – не побоялся ответственности батальонный комиссар Мирошкин. – И я сам летаю на такой машине, со стрелком и полной бронекапсулой. Машина очень хорошая, а то, что радиус меньше, так мы далеко не летаем, и лейтенант Шкирятов уже изготовил дополнительные баки для них. У него много предложений по использованию и боевому применению машины. Очень эффективных предложений.

– Вы в состоянии командовать этой эскадрильей, если товарищ Шкирятов ненадолго уедет? Я имею в виду немецкие переправы.

– Сам я бросал торпеды. В мае, в море. И один раз в реке, но неудачно. Но можно попробовать противотанковыми кассетами их достать. Как считаешь, Сергей?

– Трудно сказать, щелей там много, если попадет в трюм, то толк будет, а взрыв сверху может перебить тросы. Торпедой надежнее, но много сложнее. Там крыло нужно и устройство, которое освободит торпеду от него. Его нет пока. Так что бомбами и кассетами придется бить.

– Тогда так и решим. Вы, товарищ Шкирятов, летите в Москву.

– Есть смысл лететь на моем самолете. На пальцах объяснять очень сложно.

– Он же в ремонте, когда он будет готов?

– Обещали, что завтра.

– Товарищ Мамушкин, выделите необходимое количество людей для его ремонта.

– Даже если собрать вместе девять беременных баб… Есть, товарищ армейский комиссар.

– Что вы хотели этим сказать?

– Клей АК-88 имеет строго регламентированное время сушки, товарищ армейский комиссар.

А наш Наумыч – орел! Не смотри, что мелкий. Впрочем, мал клоп, да вонюч.

– Так, все вон! Лейтенант, останься.

Кроме меня остался и старший майор, он, видимо, «не все». Мехлис достал бумагу, золотой «Паркер» и начал писать что-то на листе хорошей бумаги. Я сидел и помалкивал, потом мне надоело, я сказал:

– Может, я пойду? Там меня невеста ждет…