Погружение в Солнце - Дэвид Брин Страница 12

«Брэдбери» был кораблем нового поколения. В нем применялись куда более передовые технологии, чем у его предшественников, осуществлявших коммерческие перевозки: корабль стартовал с уровня моря и использовал собственные двигатели, а не доставлялся к станциям на вершинах экваториальных шпилей, болтаясь под брюхом громадного воздушного шара. Он представлял собой огромную сферу и по прежним меркам казался исполином.

Джейкобу впервые довелось очутиться на борту детища галактического прогресса, за которым стояли миллиарды лет научных изысканий. Расположившись в холле первого класса, он наблюдал, как Баха превратилась сначала в коричневую стену между двумя морями, а потом в едва заметную полоску, протянувшуюся вдоль мексиканского побережья. Зрелище сногсшибательное, но при этом вызывающее легкое разочарование. В реве и ускорении реактивного самолета или в медленном величественном скольжении прогулочного дирижабля романтики было куда больше. К тому же, когда ему раньше доводилось покидать Землю, отбывая или возвращаясь на воздушном шаре, у него всегда получалось поглазеть на другие корабли, сверкающие и важные, подплывавшие к силовой станции или спускавшиеся к герметичным внутренним помещениям шпилей.

Ни один из колоссальных шпилей никогда не казался ему скучным. Тонкие керамические стены, удерживавшие при нормальном атмосферном давлении башни высотой в 20 миль, были покрыты внушительными росписями – громадными пикирующими птицами и стилизованными сценами космических битв, скопированными из фантастических журналов XX столетия. Там никогда не возникало ощущения клаустрофобии.

И все-таки Джейкоб рад был оказаться на борту «Брэдбери». Возможно, когда-нибудь, одолеваемый ностальгией, он наведается на Шоколадный шпиль, что на вершине горы Кения. Но что касается его собрата, расположенного в Эквадоре… Джейкоб не хотел бы увидеть Ванильный шпиль еще хоть раз.

И пускай из Каракаса до гигантского сооружения рукой подать. Пускай, если ему вздумается снова там побывать, его примут с распростертыми объятиями, как того самого героя, который спас чудо земной инженерной мысли, вызывавшее восхищение всей Галактики.

Спасая шпиль, Джейкоб Демва лишился жены и частично – рассудка. Цена оказалась непомерно высока.

Когда Земля съежилась до размеров небольшого диска, Джейкоб отправился на поиски судового бара. Его внезапно потянуло к людям. Всходя на борт, он ничего похожего еще не испытывал. Отпроситься в Центре, придумав для Глории и остальных коллег убедительные отговорки, оказалось не так-то легко. Макакаи на прощание закатила сцену. К тому же многие из заказанных им исследований по физике Солнца не успели доставить до его отъезда, и их обещали прислать прямо на Меркурий. И в довершение всех бед он сам ел себя поедом, недоумевая, за каким чертом ввязался в эту авантюру.

И вот теперь он плелся по главному коридору, опоясывавшему корабль по экватору, пока не наткнулся на забитый народом тускло освещенный зал. Оказавшись внутри, он протолкался сквозь толпу галдящих и выпивающих пассажиров к барной стойке.

В небольшое помещение набилось уже человек сорок, по большей части квалифицированные рабочие, летевшие на Меркурий по контракту. Некоторые, успев как следует принять на грудь, пререкались друг с другом на повышенных тонах или осоловело пялились в пространство. Разлука с Землей не всем давалась легко.

В специально отведенном уголке восседала на подушках горстка пришельцев. Напротив цинтианина, щеголявшего ухоженным блестящим мехом и солнечными очками с толстенными стеклами, расположился Кулла. Беззвучно кивая огромной головой, тот сжимал губищами соломинку и изящно потягивал какую-то жидкость из бутылки, сильно смахивавшей на водочную.

Возле инопланетян переминалась горстка людей, по виду типичных ксенофилов, жадно ловивших каждое слово подслушанной внеземной беседы и с нетерпением ожидавших случая вклиниться с вопросом.

Джейкоб прикинул, не просочиться ли в занятый пришельцами угол. Цинтианин издали напоминал одного его приятеля. Но в той части зала было слишком людно. Джейкоб решил разжиться выпивкой и послушать: вдруг кто-нибудь начнет травить байки.

Вскоре он присоединился к группе посетителей, обступившей горного инженера, который, лихо привирая, повествовал о смертоносных обвалах в глубоких меркурианских рудниках и о чудом спасшихся счастливчиках. Хотя, чтобы разобрать слова рассказчика, ему приходилось напрягать слух, Джейкоб не сдавался: байки помогали хотя бы на время отвлечься от нараставшей головной боли… Вдруг кто-то ткнул его пальцем в бок, да так чувствительно, что Джейкоб чуть не подскочил от неожиданности.

– Демва! Какими судьбами?! – вскричал Пьер Ларок. – Вот уж повезло так повезло! Будем держаться вместе, теперь можно не опасаться, что не с кем будет словом перемолвиться!

Облаченный в просторную поблескивавшую рубаху, Ларок усердно пыхтел трубкой, выдыхая синеватый отфильтрованный дым.

Джейкоб заставил себя улыбнуться, но в этот самый миг кто-то наступил ему на пятку, поэтому улыбка скорее напоминала гримасу.

– Приветствую, Ларок. А зачем вас-то понесло на Меркурий? Мне казалось, ваших читателей больше интересуют заметки о раскопках в Перу…

– Или другие неопровержимые доказательства того, что наших первобытных предков взрастили и воспитали древние визитеры с других планет? – перебил его Ларок. – Да, Демва, вскоре нас ждут настолько ошеломляющие открытия, что даже самые упертые «шкуры» и самые замшелые скептики, заседающие в Совете Конфедерации, поймут, сколь глубоко они ошибались!

– Сами-то вы, если судить по наряду, заодно с «рубахами». – Джейкоб указал на серебристую тунику собеседника.

– В день вылета я предпочел надеть униформу общества фон Дэникена, в память о тех, кто когда-то дал нам силы шагнуть в космос. – Сжимая в одной руке и выпивку, и трубку, другой рукой он поправил на груди цепочку с болтавшимся на ней золотым медальоном.