Пропаданец - Евгений Шепельский Страница 12

У меня есть для вас одна неважная новость, друзья. Я – безумный трус. Это врожденное и не лечится. А если вам скажут, что, мол, смелость приобретается тренировками – дайте такому человеку в глаз, ибо врет. Если ты трус – то им и останешься. Да, с возрастом и опытом можно научиться манипулировать страхом, как-то приглушать и даже использовать в свою пользу. Но убить его невозможно. Он бессмертен, как тот горец (ну, тот самый, что торгует мандаринами на ближайшем к вам рынке), он вреден, он иссушает и может привести к смерти.

Страх коварен, хитер, он, как Ктулху, спит в самом глубоком Р’льехе моего разума. Иногда, в самые опасные моменты жизни, он храпит и в ус не дует, и я совершаю разные поступки, которые некоторые эмоционально нестойкие личности могут отнести к героическим, иногда же – он просыпается по самым незначительным поводам и обеспечивает мне веселую жизнь.

Один из самых простых способов, который я освоил в этом мире, – идти в бой умеренно пьяным. Пьяному, как известно, море по колено (даже в самой его глубокой части). Это лучший способ заглушить страх. Потому что – я открою вам еще одну тайну: я до усеру боюсь своего страха. Он имеет обыкновение мной манипулировать, пробуждая во мне еще того ублюдка, способного и бежать, и предать.

Хотите знать, сбегал ли я от врагов в этом мире?

Да.

Предавал ли я?

Да. А вы думаете, почему я в одиночку сбежал из Селистии?

Ну, вы поняли, почему я еще тот пропаданец?

Если вам неприятно то, что я рассказал – вы вольны уйти, искать героя без страха и упрека… Впрочем, если вы полевитируете над водой еще немного, вы хотя бы немножко поможете мне в драке. А? Чем? Да просто смотрите…

Корсары посыпались на палубу, будто саранча. Одетые во что попало, часто полуголые, разных кровей, они издавали устрашающие вопли. Оскаленные рты и безумные глаза, драные штаны и рваные рубахи, мечи, топоры, секиры…

Первый меркхар, сиганувший на палубу с выбленок, нанизался на ятаган Фродика и сдох, вывалив язык, длинный, как у собаки. Взмахнул своим тесаком Энцо… Где-то сбоку, я не стал оглядываться, яростно заревел боцман Зенко…

Через миг началась свалка. Не бой, именно свалка – на корабельной палубе особо не побегаешь. Безумные вопли смешались с лязгом оружия, палуба затряслась от топота десятков ног.

Я мельком глянул на Заррага. В момент столкновения капитан упал на одно колено (странно, как только палубу не проломил!), но уже поднимался, опираясь на топорище. Он успел вовремя и встретил врагов злобным рыком. Сверкнул топор, Зарраг рубанул какого-то замухрышку поперек груди. Выдернул лезвие, тычком топорища отправил за борт второго пирата. Широко размахнувшись, сбросил в воду еще трех. Какой-то гад кинулся в ноги, но Зарраг был начеку: ударил снизу вверх без замаха, угодил в бок, кажется, разрубил хребет… Да, за корму опасаться не приходилось.

Я посмотрел перед собой. Толпа показалась мне гидрой о сотне голов, израненной, истерзанной гидрой, от тела которой то и дело отрывались и падали на палубу куски окровавленной плоти.

Меня передернуло. Выпитое вино попросилось наружу. Не могу я привыкнуть к виду крови, иногда мутит, хоть ты тресни.

Я попятился к борту, борясь с искушением кинуться в воду. Вообще-то мне полагается командовать обороной, но как, скажите на милость, это делать, когда все смешалось?

О мою кольчугу щелкнула стрела. Я спешно сделал шаг в сторону. Пистолет бы… Меч, конечно, получше хрена с пальцем, но до огнестрела ему далеко. Что до лука – то из него я стрелять так и не научился: тут нужен талант, и годы – именно годы! – тренировок. Кстати, я совершенно не помню секрет пороха. Кажется, уголь смешивают с селитрой и что-то еще добавляют… Оказавшись в этом мире, я, в общем, так ничего заново и не изобрел, поскольку лишен талантов и ленив… Вру: я ввел в обиход в Селистии слово «секс», именно так! До того у них бытовал термин «сплетение чресл», ну елки-моталки! Зато теперь моими стараниями о сексе говорят… как о сексе! И мне есть чем гордиться, нет, правда. Слово «potrahuchki» – тоже моя работа. Так что, коли будете проездом в каком-нибудь из селистианских борделей, не удивляйтесь и добрым словом вспомните меня – Олега Ковалева. Я изобрел секс, во как!

Блин, ну и рожи у этих пиратов! А золота, золота-то сколько! Цепи, браслеты, кольца… Богато живут пираты Меркхара! Сейчас докатятся и до меня… Сейчас… Я поудобней взялся за меч. Ну, ничего! Я в кольчуге, потом – сил у меня в избытке, а еще…

…Против меня оказались сразу трое. Первый – маленький крысенок, смуглый, как черт; второй – приземистый негр (ах ты блин, я не знаю, как их еще называть политкорректно, тут нет Америки и Африки!), кажется, из Зингарии (только там попадаются с таким расплюснутым носом); третий – небритый дядька повыше меня, без рубахи (волосатый – до ужаса), босой, в коротких штанах. Его рот был распахнут настолько широко, что мне открылись на обозрение черные пеньки зубов верхней челюсти. Дядька (белый!) благоразумно держался позади, видать, не слишком хотел драться с закованным в доспехи бойцом. В его руках – какие там руки, грабли! – был здоровенный, любовно отполированный топор.

Не мешкая, я небрежным движением меча отбросил в сторону кривую саблю смуглого черта и проткнул его, точно вогнав клинок в солнечное сплетение.

Негр (ну ладно, зингарочерноафриканец) попытался напасть сбоку. Я поспешно стряхнул смугляка на палубу и подставил клинок под удар зингарийца. Тот бил размашисто, с чувством, но при этом – без малейшего умения. Я сделал скользящее движение мечом, и тесак вылетел из руки негра. Легкий выпад, и вот уже зингариец корчится на клинке, пытаясь извлечь его из вислого брюха (и если вы считаете, что убийство негра-пирата это неполиткорректный акт, идите в задницу: у меня тут полный набор – смугляк, негр и белый великан).

– Ха! Шалопаи! – хохотнул я. Просто не ожидал, что разделаться с парой меркхаров будет так просто.

Зингариец грузно обмяк, закатил глаза, и я ногой столкнул его на палубу. Негр даже не упал, стек на доски, раскидав толстые руки.