Кремль 2222. Тобольск - Константин Кривчиков Страница 12

Тем более что хватка у челюстей мутанта была не слабее, чем у дикой крысособаки. Имел Бортник однажды такое удовольствие – отбиваться от стаи этих «санитаров леса». Так что мог сравнить. И сравнение получилось в пользу «трупоеда». В том смысле, что зубки тот имел ого-го…

Одного не учел вконец осатаневший ворм – если у него вообще осталась способность к разумным суждениям. Того не учел, что у Бортника, кроме палаша, в запасе еще и кукри имелся. Не хилый такой изогнутый тесачок длиной в две ладони. А также с полдюжины кованых гвоздей лежало в боковом кармане в специальных кармашках-сотах.

Однако Бортник в этот миг не выбирал, что лучше подойдет: нож или заточенный гвоздь; не думал он о таких тонкостях. Просто ухватился за то, что первым под руку подвернулось; а подвернулась рукоятка кукри. Остальное – дело мастера.

Схватил Бортник нож и полоснул мутанта по шее. Как следует полоснул: от лопухообразного уха до гортани. Так, что кровь из артерии струей брызнула. Чтобы уж наверняка.

Хотя, кто его знает наверняка, сколько у этих вормов артерий? Они ведь, твари, не зря от Полей Смерти питаются – все что угодно может отрасти и нарасти. Поэтому следующим ударом Бортник в глазницу уроду засадил – ту, что еще пялилась бельмом, в отличие от первой. Изощренно засадил – чтобы до мозга достать. И достал, кажется. А больше и бить-то было некуда – кираса прикрывала.

Но ворм и после этого еще минуты две дергаться продолжал. Зубы, правда, разжал. А вот ручищи свои, которыми голени Бортника обхватил, – нет. Так и продолжал держать, сцепив ладони в замок. Настоящий монстр, чего тут еще скажешь? Пришлось сухожилия подрезать – лишь тогда хватка ослабла.

Освободился Бортник от «латника», милосердно добил секирой скулящего ворма с распоротой промежностью и только затем огляделся. Вернее, сначала кровь с рассеченного лба смахнул, чтобы глаза не заливала. А уж потом посмотрел в сторону лодки.

Он, конечно, не забыл о Зайце и четвертом ворме. Просто, в бою ведь как? Кто под руку подворачивается, тех и мочишь. Вот он и мочил, пока народ не успокоился. А когда огляделся, то понял, что на помощь к товарищу, видимо, опоздал.

Нет, Заяц был еще жив. И ворма – который с копьем – он все-таки уложил. И сидел теперь на песке, прислонившись к борту лодки. Дышал даже, потихоньку. Но вот кровь пузырилась на губах. И дышал-то совсем плохо – с хрипом и посвистом. Достал его все же ворм своим копьем. Или еще чем…

– Ты это, терпи, Заяц, – попросил Бортник. – Я сейчас. Куда он тебя?

Товарищ смотрел мутными глазами. Потом с трудом выдавил, булькая кровью:

– Все… кажись… ты не… забудь…

«О чем не забудь?» – хотел спросить Бортник. Да не успел. Понял, что не слышит его Заяц. И не услышит уже никогда.

Оглянулся Бортник. Закрыл мертвецу веки. Помолчал. И вспомнил, о чем просил товарищ.

– Закопать, значит, тебя? – пробормотал под нос. – Поглубже, значит? Чтобы мутанты не сгрызли? Ну, если просил…

И словно что-то почувствовав, повернул голову влево. По берегу двигалось несколько смутных человеческих фигур. Вернее, человекообразных – кто ж на таком расстоянии разберет? Да еще под дождем?

Неужто вормы из той же шайки? Хотя… уж лучше «трупоеды», чем осмы. В любом случае не люди – нормальные люди по ночам не шарятся.

Сколько же их? Четверо? Или пятеро? Эх-хэ… Он крутанул левым плечом. Плечо шевелилось. Но плохо. Эх, прости, Заяц. Похоже, надо делать ноги.

Он провел ладонью по голове мертвого товарища. И, пригнувшись, поспешил в сторону зарослей. Тех самых, что чернели вдоль берега. Приблизившись к ним почти вплотную, Бортник догадался, откуда появилась первая группа вормов.

Это были кусты-кровопийцы. Растут они всегда густо и нрав имеют пренеприятный для любой живности, включая человека. Ветви длинные и гибкие, с колючками. Как только воткнется колючка в жертву, куст тут же начинает высасывать кровь.

Соваться в такие заросли верная смерть и даже подходить слишком близко опасно. Ветки у кустов не просто торчат, а реагируют на теплокровное существо, словно щупальца осьминога. Однажды на глазах Бортника в заросли «кровопийцев» на ходу вломился дикий тур. Здоровенный, вроде, бычара, а обратно так и не вырвался, не сумел. Облепили его колючие ветки и за минуту всю кровь выкачали. А ведь крови в нем целая бочка.

У вормов тоже кровь, хотя и гнилая. Поэтому сквозь кусты им не пробраться. Но в зарослях была прорублена свежая просека. Вормы, возможно, и прорубили. Зачем? Да кто ж этих «трупоедов» поймет?

Бортник знал, что ветви «кровопийцев» горят не ярко, но почему-то очень долго, почти не давая дыма. А еще порошок из высушенных веток быстро останавливал кровотечение. Да черт его вообще знает, зачем вормы могли рубить кусты. Может, они ими питаются.

Дело было не в этом, а в том, что темные фигуры неизвестных быстро приближались, перейдя на бег. А вот Бортник передвигаться быстро не мог. Огнестрельная рана на ноге, полученная недавно в стычке, едва успела затянуться. А тут еще взбесившийся ворм с его клыками – порвал-таки, сволочь, бедро…

Нет, по берегу не убежать – достанут. В драке же против пятерых ему сейчас не выстоять. Да даже и против четырех. В особенности, если это не вормы, а осмы. Да даже и дампы – хрен редьки не слаще…

Правда, знать бы наверняка, что там дальше, в глубине зарослей? Лежка вормов? Других мутантов? Тропинка?

Бортник продолжал косить глазом влево, контролируя перемещения неизвестных. И это спасло его от гибели. Он не столько увидел, сколько почувствовал приближение смертельной опасности и резко присел. И через мгновение над его головой просвистела стрела.

Времени на раздумья не оставалось. Бортник перекрестился и шагнул в темноту, стараясь держаться центра просеки. Кусты тут же зашипели, зашевелив ветками.

* * *

Неизвестный добрался почти до самой стены и свалился, окончательно обессилев. Ему оставалось преодолеть каких-то два десятка метров, но он не сумел. И сейчас неподвижно лежал, раскинув руки и уткнувшись лицом в землю.

У него были очень светлые, почти белые, волосы – большая редкость среди темноволосых тоболяков. Павел, занимавший пост на третьем ярусе колокольни, заметил его около получаса назад. Когда уже начало всходить солнце. Заметив, позвал напарника – Тощего Антипа.

Тот долго всматривался, прищурив один глаз – до неизвестного в тот момент оставалось метров сто, – затем неуверенно протянул: «Странный какой-то. Пьяный, что ли?»

Павел пожал плечами. Может, и пьяный. Да только откуда ему тут взяться?

«На мутанта, вроде, не похож, – продолжал рассуждать Тощий. – Может, маркитант какой заблудился?»

«Нет, – сказал Павел. – Торгаши, они без своих синих жакетов не ходят. Понты у них такие, ты же знаешь. Да и с какого бодуна ему под утро по Большому логу переться? В Мертвую Зону? Так туда проще вдоль Иртыша пройти. Разве что совсем крыша съехала».