Набла квадрат - Петр Воробьев Страница 12

– Ну и язык! Как волк воет на заснеженном перевале!

– Им будет казаться, что ты не говоришь, а гавкаешь. Это инкорпорирующий язык – одна мысль выражена одним словом.

– Все равно, я говорил бы короче.

– Верно, у тебя все мысли с медвежий хвост.

– Можно подумать, у них длиннее. Что за передачи ты засек?

– Спроси что полегче. Какие-то трансляции из трех точек и пяток двусторонних переговоров, наверняка шифрованных. Будь здесь специальная контактная передача на нас, я бы скоро ее расщелкал, а так… Знаешь, что они говорят вместо «прием»? Нырак мараквыргыттайкыгыргыт!

– Не верю! Это не «прием», а «как слышно» или что-либо еще более абстрактное. А насчет того, что ты называешь звуковым шифром, мне кажется, что это просто еще один язык.

– У меня мало данных.

– А у меня гениальная интуиция. Попробуй провести анализ не только по частотам звуков, а и по интонации.

– У меня мало данных для анализа, сказано тебе, полено рогатое! Свински пустой эфир.

– Ладно эфир – где имперский флот вторжения?

– Разве что те корабли над радиационными поясами…

– Это не корабли, а горшки с протухшей дристней.

– У тебя редкий дар в отношении испражнений. Впрочем, сказано – свинья грязь найдет. Уже вторая планета…

– Заткнись. Это что?

– Музыка.

– Никогда бы не подумал.

– Ты никогда и не думаешь.

– Погоди – погоди… Аранжировка не та, но мотив какой-то знакомый. Ту-руруруру, туру-руруру-ру-ру…

– «Последний воин».

– Ага. Вот опять —

Это последний воин

Идет в свой последний бой.

– А не могло обойтись без флота вторжения?

– Ы?

– Например, имперская планетарная база подавляет выступление постанцев.

– Все равно, долбить ядреной бонбой по планете с собственной базой – какой псих захочет?

– Может, как раз псих и захотел. Имело бы смысл сесть и уяснить.

– Будь у этих хамов внизу телевидение или хоть побольше радиопрограмм, стоило бы поболтаться наверху. За сегодня ты берешься хоть что-нибудь раскрутить в языке? Я помогу.

– Сказал ворон гробовщику. Будь даже в этом деле проку от тебя больше, чем прыти в дохлой лошади, по таким отрывочным и однообразным передачам мы вряд ли наберем достаточно языкового материала. Впрочем, я понаблюдал бы с орбиты, не взорвется ли внизу еще что-нибудь.

– Взорвется, не взорвется, много ты разберешь сквозь этакие тучи! На посадку.

– Держись, моя очередь!

Плавным замедлением Фенрир погасил орбитальную скорость и включил силовые щиты. В смотровых окнах планета казалась уже шаром, а огромной чашей. Небо из черного стало фиолетовым, померкли звезды, а внизу зловещими отвалами поднялись облака странной конусообразной формы. Они были ощутимо радиоактивными и до омерзения непрозрачными. Горм запоздало спохватился, что действительно может случиться еще один ядерный взрыв, потом прикинул энергопоглощающую способность силовых щитов и выбросил задачу с буфера ввода – сработай бомба в непосредственной близости от Фенрира, она вообще пошипела бы и погасла – щиты утянули бы все нейтроны.

Под облаками было тепло, темно и жутко.

– Радар, – сказал Фенрир.

– Что толку.

– Они нас не видят, зато слышат. Я снизился до четырех гроссов локтей.

Не говоря ни слова, Горм побрел назад. Холод пронизывал его тело, забираясь все глубже и глубже. С трудом поднявшись к двери, он запнулся о порог и рухнул в шлюзовую камеру.

– Живо снимай костюм, – сказал Фенрир. Ты подключил свое белье к шлангу охлаждения СП контура.

Одеревенелыми пальцами расцепляя крючки и отпихиваясь от не в меру услужливых роботов, на негнущихся ногах Горм вошел в шахту. Пол вибрировал от воя Мидира.

– Что воешь, зараза?

Пес осекся и уставился на Горма бессмысленно-желтыми глазами. В горле у него забулькало, из пасти свесилась слюня. Он судорожно сглотнул и сказал:

– Повыть нельзя? В горле першит!

– Неловко как-то вышло, – Горм, как был, в полурасстегнутом костюме с болтающимся концом злополучного криошланга, тяжело опустился в кресло.

Приглушенно играла гитара, и звучал голос скальда, мертвого уже дюжины веков:

Пригвожденный к черной звезде,

Навсегда забыв, где мой дом,

После и до,

Здесь и везде

Черным лучом

Я обрушусь на белый день.[13]

Около строений на краю летного поля началась суета. Открылись ворота большого гофрированного сарая, из них выкатилась еще одна нелепая крылатая машина, немного поменьше тех, что догорали в отдалении.

– Надо линять отсюда, а то и этот себя как-нибудь прикончит. – Горм всунул ключ в гнездо на панели и порулили в конец полосы.

Когда он приблизился к зданиям, в окнах замелькали огоньки выстрелов. Несколько пуль щелкнули по броне. Взлетая, Горм увидел, что аппарат чужаков тоже взмывает в воздух после короткого разбега. Его удивило, что шасси отвалились в момент взлета.

– Я старый ржавый чайник! – с чувством сказал Фенрир. – Они вели переговоры не в радио-, а в СВЧ-диапазоне. Только сейчас сообразил.

– Тогда скажи этому уроду, чтоб держался подальше. Кром, он ведь нас догонит!

– Он орет чего-то, а меня не слушает.

– Уходим-уходим. Этот гораздо быстрее предыдущих, вот-вот сравняется!

Третий аппарат действительно почти догнал Фенрира и ужасающим образом взорвался. Из-за того, что Горм забыл о силовых щитах, Фенрира отбросило взрывной волной к земле и закрутило. Вновь водворяясь в кресло и придирчиво исследуя прикушенный язык, Горм увидел еще один аппарат и невнятно застонал:

– О, ядрена мышь, ну сколько же можно…

Очередной кандидат в покойники сел на хвост Фенриру.

– Отрываемся? – спросил Фенрир.

– А он от обиды носом в землю? Вот что – лети прямо и не спеша. Будем брать живьем!

Пилот аборигенов, казалось, того и хотел. Он откинул колпак кабины и вылетел вверх, подброшенный струями огня из ракетного пояса, затем метнулся к Фенриру и распластался по броне головного отсека рядом с окном, прикрыв рукой лицо.

– Он повторяет одну и ту же фразу: ыкаликатхукак икпакхуак, – сказал Фенрир.

– Хуак? Наверное, что-нибудь оскорбительное. У, барьер этот языковой! А, скажи ему то же самое!

В ответ на Фенриров клич незнакомец разразился длинным завыванием, отлип от стекла и полетел к своему аппарату. Вцепившись левой рукой в борт, где была намалевана несомненно хищная птица, тащащая в когтях предположительно женщину, он нашарил в кабине и вытащил на свет не то керосиновый фонарь, не то сварочный аппарат, и вновь переместился поближе к Фенриру.