Маара и Данн - Дорис Лессинг Страница 12

— Скальные люди знают об одежде, которая у тебя в сундуке?

— Знают. Когда я болела, Рабат взяла у меня ключи и все обыскала. Я лежала здесь в углу и смотрела, как они тут роются. Они думали, что я богаче. Искали деньги, но не нашли.

— А одежду не взяли?

— Кое-что взяли, немного. Она им не подходит. У нас ведь и сложение разное. Мы высокие, стройные, а они коренастые коротышки. Дети иногда носят, пока не вырастут или не порвут. Наша одежда непрочна.

Мааре показалось, что Дэйма вот-вот заплачет. Вот ведь странно: она не так горевала, рассказывая о смерти мужа, о своих мучениях, а теперь готова расплакаться из-за какого-то тряпья.

— Всё вокруг такая гадость, Маара… И лучше не станет. Злое время… Наши вещи — одежда, утварь нашего народа — все столь прекрасное и такое непрочное, хрупкое, недолговечное. А здесь, у них, все безобразно и вечно.

— А мы не стремились сделать вещи вечными?

— Всё это изобрели еще до нашего появления здесь.

— Изобрели?

— Да, изобрели. Ты этого слова не знаешь, потому что сейчас ничего больше не изобретают. Давным-давно была такая штука, которую называли цивилизацией… своего рода образ жизни, что ли… Тогда и изобретали всякие новые вещи. У людей была тогда наука — образ мышления, когда докапываются до основ всего, до причин. Тогда строили много разных машин, делали металлы… — Она замолчала, вытянула вперед руку, положила ее на ладонь Маары. — Очень давно это было. Люди изобрели много разных машин, которые выполняли всякую работу. Умные машины, всё могли делать. Но я не об этом. Никто не знает, почему все изменилось, почему тому времени пришел конец. Говорят, что из-за этих машин было много страшных войн, и поэтому решили люди все машины уничтожить. Были и попроще машины. Изобрели и одежду, которой сносу нет, и металл, который сломать нельзя. В лесах, говорят, много складов таких вещей, но их не найти. Потом пришел наш народ, желая перехватить все у скальных людей. Но нашему народу не нравились вечные вещи, поэтому мы отдали их скальникам, а для себя делали новые, из растительных волокон, а посуду изготовляли из разных видов глины, обжигали. Дома ты видела много такой посуды, видела и емкости из вечного металла.

Маара молчала, внимательно слушала.

— Почему здесь эти лампы? Вот эта, например…

— Скальные люди во время войн грабили дворцы, пользуясь суматохой. Но лампы эти давно сломались, никто не помнит их света.

— А почему ты не спросила о сыновьях тех, кто нас сюда привел?

— Времени не было.

— Кто они? Почему они хотели нас спасти?

— Горда нанял их, чтобы они доставили вас сюда. Наверное, он думал, что здесь для вас безопасней всего.

— Здесь и вправду безопасней всего?

— Не сказала бы. Но раз мои дети выжили, сможете выжить и вы.

— Я боюсь.

— Это хорошо. Значит, ты настороже. Страх — хороший советчик.

— Понятно.

— Что ж, на сегодня достаточно. Обдумай все хорошенько, Маара, позже мы еще побеседуем.

— И поиграем во «Что я видел?»

— Обязательно. Мне самой интересно. И Данна нужно воспитывать. Ведь школ здесь нет, здешних детей не учат ничему вообще. — Дэйма встала. — Уж полдень. К вечеру все пойдут к реке за новой водой, и мы пойдем. Я возьму вас с собой, чтобы все вас увидели. И запомни, вы мои внуки. Ты хорошая девочка, Маара. Плакать не надо. — Она обняла Маару, прижала к себе. — Разбужу-ка я Данна, не то он ночью спать не будет. И у меня для вас есть сюрприз по части еды.

Она вытащила из горшка крупный желтый корнеплод, нарезала его мелко, разложила по трем мискам, залила водой и направилась за Данном.

Маара сунула палец в миску, облизала его… Сладко, вкусно… С трудом она дождалась возвращения Дэймы с Данном. Братишка сразу взгромоздился к ней на колени, сунул палец в рот и зачмокал, однако Дэйма велела ему прекратить.

Они съели все, и Данн тут же попросил еще. На что Дэйма сообщила, что сначала нужно найти такой овощ в земле, а это не так уж и просто.

Дэйма вручила Мааре большой кувшин, Данну — маленький, а сама взяла четыре больших бидона, связанных попарно и примотанных веревками к коромыслу. Она отодвинула дверь. Маара зажмурилась от яркого света, Данн тоже сжал веки и отвернулся. Затем девочка оказалась на улице, держа Данна за руку. На них глядели скальные люди, много людей, толпа. Маара пересилила страх, стояла спокойно, рассматривая их, стараясь не казаться испуганной. Никогда она еще не видела скальных людей так близко, не могла подробно разглядеть их сероватую кожу, бледные, как будто больные глаза, курчавые, торчащие во все стороны волосы. Большие они, крупные. Все в них казалось Мааре больным, неестественным, но она понимала, что они здоровые, сильные люди. Она видела, как они таскают тяжести, переносят грузы. На одной скальной девочке Маара заметила тунику, сильно испачканную, изорванную, однако можно было угадать первоначальный желтый цвет ткани.

— Это мои внуки, — сказала Дэйма. — Маара и Данн.

Все пристально смотрели на исхудавших девочку и мальчика, рассматривали лица, короткие черные волосы, утратившие блеск из-за въевшейся в них грязи.

— Да, мы знаем о войне в Рустаме, — кивнул какой-то мужчина. — Где твои родители, девочка? — спросил он у Маары.

— Не знаю, — выговорила Маара, чувствуя, что у нее дрожат губы. Она сжала их покрепче, глядя на его большие желтые зубы, оскаленные в улыбке.

— Это Кулик, — сказала ей Дэйма. — Он здесь самый главный.

— Ты не кланяешься старшим? — удивился Кулик.

— Кланяешься? — повторила Маара, не поняв толком, что это такое и для какой оно надобности применяется.

— Она ждет, что мы ей поклонимся, — проворчала какая-то женщина.

— Пора идти, — вмешалась другая женщина. — Вода ждать не станет.

— Это Рабат, — пробормотала Мааре Дэйма. — Я о ней рассказывала. Она живет рядом.

— Рада вас видеть, малыши, — улыбнулась Рабат. — Я ваших родителей помню такими же, как вы сейчас.

Толпа уже двигалась, направляясь к гряде, к реке. Каждый тащил одну или несколько посудин. Ведра, кувшины, какие-то гулкие прямоугольные штуковины с косым горлышком в одном из углов… Рабат оказалась как раз перед Маарой, взгляд которой приковался к мерно жующим что-то массивным челюстям соседки. По жирным рукам ее стекал пот, запах от нее исходил жаркий и мощный, бледные волосы блестели, как будто смазанные жиром, — на самом деле блестели они тоже от пота. И тут Маара обратила внимание, что коричневая одежда скальных людей казалась разноцветной. Иногда она отливала серебром, бросала цветные или белесые блики, на некоторых выглядела чуть ли не черной. Переведя взгляд на свою собственную одежду, девочка заметила, что и ее туника в складках кажется почти черной.

Рабат тем временем переместилась назад, пристроилась к Дэйме, сообщая той полушепотом последние новости.