Игры двойников - Михаил Тропин Страница 12

Мимо снова бежали люди, топали и кричали, а я не мог встать. Горло саднило от крика и стекающей изо рта крови, я глотал ее, а она все текла и текла. Звезда в черном небе росла, превращаясь в облако, облако рассыпалось на миллионы искр и исчезло. Тогда я еще не знал, что это был взрыв «Сатья-Локи-2» и что это было началом войны. Точнее, поводом для нее. Через четыре часа Гонта, нелегально проникнув на военный космодром, ушел в бой на катере, который теперь стал музеем, Славка отправилась на сборный пункт, как все курсанты, а я в пропахшем канализацией коридоре только смотрел в миражи на гибнущий «Лондон». А еще через неделю я улетел на Землю, только наскоро простившись с отцом.

И вот я вернулся. Хоть бы отец поговорил со мной спокойно! Чип принял приказ, и я шагнул в открывшуюся дверь. Все было, как десять лет назад – запах дезинфекции, пружинящий пластик матов, высокий батут и лес тренажеров. Из-за них доносились тупые удары и тяжелые шлепки о мягкий пол.

– Ты что ноги растопырил, как на унитазе? Кому говорю – левую ногу вперед! А ты что задницу отклячил? В сортире отсидел?

От звуков отцовского голоса я привычно замер на месте.

– Опять пропустил, сопля зеленая! Брюхо подбери и дерись!

Стук, грохот, удары, непарламентские выражения и крик, переходящий в грозное рычание…

– Опять удара боишься! – снова закричал отец. – Стой и не моргай, когда я тебя учу!

Я вышел из-за тренажеров. Перед отцом стоял крупный парень, глядя перед собой и пытаясь не уклоняться от ударов.

Отец почти не изменился за эти десять лет. Коренастый, мощный, с наголо бритой головой на крепкой шее. Полусогнутые в локтях руки, готовые в любую секунду ударить, расставленные крепкие ноги, выпрямленная спина – настоящий боец. Жизнь в отставке на него никак не повлияла.

– А ты что тут торчишь? –зарычал отец, повернувшись ко мне. – Хочешь, чтобы я из сопляка бойца сделал?

Он, кажется, решил, что я пришел записываться к нему в ученики. Может, показать, чему я научился? Я почувствовал, что он волнения поднимаю брови и широко раскрываю глаза.

– Чего таращишься? А ну, не моргать!

Приподняв правую руку, отец подошел ко мне вплотную. Неопытный человек приготовился бы к удару в лицо, но я привычно уловил миг, когда его левая рука направила удар мне в живот. Подставленная рука, перехват, уход от удара локтем, рывок за руку вниз, удар сверху по шее, и вот мы с отцом вместе сидим на блестящем полу у двери. Звезды великие, что я делаю? Мы вскочили одновременно.

– Ну что, сопляк, понял, что такое настоящая драка?

Я сделал пару шагов в сторону, оставляя место для маневра.

– Чего пятишься?– добродушно продолжал отец, но я уже видел, как напряглись его ноги.

– Хватит, пап! Ты что, меня не узнаешь? – крикнул я отскакивая.

– А чего тебя узнавать, когда ты на меня стал точь-в-точь! – сказал отец, но его добродушия хватило ненадолго. – Зачем пришел? Денег, что ли, надо, горшок ты с ушами? Если бы не генетический паспорт, я бы тебя никогда на пушечный выстрел к себе не подпустил! Учил я тебя, учил, следил за тобой, лупил за каждый позор, ничего не спускал! Чтобы ты мужиком вырос! А ты, гарь эжекторная, улетел на Землю в шестнадцать лет!

Ученик смущенно вышел за дверь. Кажется, разговор с отцом будет как всегда, с криком и дракой, только драка уже была, а крик только начинается.

– Я не за деньгами пришел, пап.

– Ну и вали отсюда! Десять лет не соизволил толком дать о себе знать, будто грависвязи нет ни у кого! Поздравления на новый год да с днем Космонавтики! – загремел отец. Он, конечно, прав: я ничего не писал о себе и не разговаривал по грависвязи – а что толку, если он начинал осыпать меня бранью с первых же слов? Конечно, я его всегда раздражал, но зачем тогда разговоры? Чтобы еще раз меня дураком назвать и соплей зеленой? Но с другой стороны, он же действительно хотел, чтобы я стал не таким, как был. И добивался этого, как мог, дело естественное. По крайней мере, он смотрел на меня – со своей точки зрения. Хотя от его воспитательных затрещин в ушах звенело не меньше, чем от обычных.

– Раз в десять лет показался, горшок с ушами! Работу имеешь, и то хлеб, это мне мужики из «Энергосектора» уже рассказывали. Они и мне новую работу подыскали. – продолжал он. – Энергостанция Х-10, охранное предприятие «Бастион», ты тоже там?

Так. Списка охраны у меня до сих пор нет, а надо бы посмотреть, кого мне еще подсунул «Энергосектор»! Да, трогательная получилась семейная встреча! А сейчас будет особенно чувствительная сцена. Я вздохнул, чтобы успокоиться.

– Точно, пап, я тоже лечу на Виту, – проговорил я. – Перекличку экипажа буду проводить завтра в девять ноль-ноль.

– Ты – перекличку? Ты что о себе воображаешь, горшок с ушами?– удивленно завопил отец на весь зал. – Не положено сыну над отцом начальствовать! Ты в «Энергосекторе» служишь, а я – в «Бастионе»! Мало ли где ты работаешь, а мной командовать ты не будешь!

Все дальнейшее звучало непечатно. Кажется, лучше уйти, иначе драка пойдет на второй круг! Любит же папаша руки распускать! Я выскочил за дверь, сопровождаемый залпами брани, и зашагал к проспекту.

Но в сущности, он был прав. И не только в том, что я с ним не общался. Действительно, близких родственников в полетах никогда не ставили в подчинение друг другу, ни в одной фирме, а почему «Энергосектор» поставил теперь? Кадровики недоглядели? Это вряд ли – компьютерную проверку данных еще никто не отменял. Правда, непосредственно мой родитель подчинялся Гонте, но за полет Х-10 на Виту и за ее охрану в конечном счете отвечал я. И зачем надо было делать секрет из состава охраны до самого отлета?