Блеск минувших дней - Гай Гэвриэл Кей Страница 12

Елена так и не поняла, почему уехала оттуда. Вероятно, ей не нравилось находиться под чьей-то опекой, чувствовать себя обязанной, даже если это было не так. Ее любовник (на этот раз мужчина) собирался в Фиренту. Он был искусным каменщиком, а там все строили и строили, даже больше, чем Монтикола в Ремиджио. Честолюбивая Фирента платила мастеровым очень щедро, там всем заправляли банкиры Сарди, хоть об этом и не говорилось вслух. Любовник звал ее с собой, и она думала над этим, но все же отказалась.

Елена тогда решила: настал очередной момент, когда жизнь снова подсказывает ей, что пора что-то менять.

Для безопасности в дороге она присоединилась к группе пилигримов, возвращающихся на север, в Феррьерес, из Родиаса, но потом тихо покинула их раньше, чем планировала: ею овладело чувство пугающей уверенности, когда они миновали маленькое селение недалеко от Милазии.

Сколько бы Елена ни перемещалась по стране, все ее поездки ограничивались одним уголком Батиары. Можно регулярно что-то менять, выдергивать свою жизнь с корнем, как растение, и все равно оставаться вблизи от того места, где ты родилась. Если бы она захотела, то уже через неделю или две могла бы оказаться дома, в саду, пройти по мозаичному полу, повидать родных.

Елена этого не сделала. Она не хотела возвращаться домой. Хотела строить собственную жизнь, с любовью и дружбой или без них, как получится, хотя предпочла бы и то и другое, если бы могла выбирать. Она не понимала, откуда в ней это упрямство, точно так же, как не понимала духов, которых видела, или уверенность, которая ее посещала. Елена была все еще молода, училась со всем этим жить и действительно верила, что ее жизнь не будет обычной, как бы ни сложилась.

Когда-нибудь, думала Елена, она непременно двинется дальше. Может быть, через узкое море, в Саврадию и даже за нее. Елену манил Сарантий, возможность увидеть Город Городов, это место древней мудрости, которому сейчас грозила великая опасность. Восточный император настойчиво слал просьбы о помощи. Некоторые говорили, что захватчики-ашариты под предводительством своего калифа могут однажды овладеть городом.

Это невозможно, конечно. Стены Сарантия – самые мощные в мире, да к тому же город защищает море.

Елена поселилась в пустом доме в селении неподалеку от Милазии. C презрением отвергла притязания человека, который объявил себя владельцем дома и потребовал от нее плату, но потом предложила помочь его маленькому сыну, страдающему от боли в груди; ей уже приходилось лечить подобную болезнь, и она действительно исцелила мальчика.

После этого все наладилось. Ей платили едой и дровами, что ее вполне устраивало. Она приучила себя не чувствовать одиночество, почти никогда. В окрестных лесах и реке и в ночной тьме жили некие силы, которые ей обязательно хотелось понять, и она изучала их. Как-то, расчесывая волосы, Елена заметила, что в них появилась седина. Она была еще слишком молода, но в ее семье все седели рано.

С того самого дня, как она, избрав свою жизнь, ушла из дому, Елена понимала, что ей, возможно, придется постоянно переезжать с места на место. Такая кочевая жизнь была частью ее выбора. Безопасность для каждого заключается в чем-то своем, а для кого-то она вовсе недостижима.

Однако у некоторых людей есть призвание. Можно сказать, голос души. Очевидно, Елена была из таких людей, и не было смысла это отрицать. Она всегда в дороге, это ее дорога. В ней живет смех, лукавство. И страсть тоже, которая, впрочем, способна выбить из колеи, и потому Елена старается не слишком в нее погружаться. Она бы никогда не стала утверждать, что ведет себя благоразумно и осмотрительно, но зато точно знала, что ее дар – настоящий, как бы трудно ни было его описать.

Спроси Елену кто-нибудь, довольна ли она, и она ответила бы, что удовлетворена и многому учится. Разумеется, если бы она пожелала ответить этому человеку.

Когда ее привезли, девушка была очень плоха. Елена сразу сказала об этом. По своему давнему опыту целительницы она понимала, как это важно. Людей необходимо подготовить, им нужно объяснить, что к чему, чтобы потом они не винили тебя, если пациент умрет. От гнева и боли утраты некоторые мужчины впадали в ярость, а Елена большую часть времени жила одна, ей нечем было защищаться.

Они оказались в ее доме только потому, что один из сопровождавших девушку мужчин был родом из Милазии и слышал о Елене. Она напомнила себе, что надо спросить, откуда он узнал, где она живет. Это было важно, ведь если люди пришли к ней, потому что опасались обратиться к врачу, значит, она тоже рискует.

Селение – дюжина домов – лежало в двух днях трудного пути верхом на запад от Милазии. Два дня – слишком долгий путь для этой девушки, но всадники, очевидно, чувствовали необходимость уехать от города как можно дальше.

Елена не знала почему. Если там и произошло что-либо, то они обогнали новости.

Чужаки – трое мужчин и женщина, которая едва держалась в седле, – приблизились к низкой ограде вокруг ее дома после захода солнца. Вероятно, они ждали в лесу наступления темноты. Собаки залаяли у калитки, предупреждая.

Сейчас была ночь. Девушка спала в комнате для пациентов. (Елена разделила маленький домик на жилую и рабочую половины.) У нее был небольшой жар – несколько неожиданно, – к тому же пальцы Елены, коснувшись горла девушки, нащупали слишком частый пульс, но подобные вещи не представляли серьезной угрозы, во всяком случае пока. Еще девушка пожаловалась на головную боль, и Елена дала ей настойку из ивовой коры и буквицы.

Следующие дни покажут, не воспалится ли рана. Если это произойдет, Елена мало что сумеет сделать. Рана расположена слишком высоко, даже опытный хирург не смог бы сделать ампутацию ноги, а она – не хирург. Тем не менее Елене казалось, что все неплохо: кинжал, провернутый в ране, проник не так глубоко, как мог бы. Она промыла рану уксусом и смазала медом, наложила повязку. Процесс очищения был, наверное, болезненным, но девушка молчала, стиснув кулаки.

Лечение ран медом было для Елены в новинку. Она не понимала, почему мед помогает заживлению, но он помогал. Сладость против горькой смерти? Красивая мысль, но слишком простая. У отца Карлито – мальчика, которому она помогла, – были ульи, и теперь он щедро снабжал Елену медом. Люди могут быть благодарными, добрыми. Мир не всегда жесток.

Чаще всего при такой ране целительнице, сделавшей все необходимое, остается только наблюдать. Всякий раз, когда пациентка просыпалась, Елена давала ей одну из своих настоек, проверяла, нет ли жара, следила за цветом и прозрачностью мочи. Потеря крови вызывала озабоченность, особенно после двух дней в седле. Елена часто меняла повязку. Мог остаться шрам, возможно, хромота, но была надежда, что обойдется без этого. Елене следовало сказать тем трем мужчинам, чтобы они молились. Она уже велела им переночевать где-нибудь в другом месте. Если они приехали издалека, да еще к женщине-целительнице, значит, боялись везти раненую в другое место, а Елене ни к чему опасность у самого порога. Пусть мужчины заглядывают по одному, сказала она, если хотят узнать о самочувствии девушки, и пусть стараются оставаться незамеченными.