Охранитель. Хозяин Сибири - Константин Назимов Страница 12

В общем, визит в мастерскую удался. Василий сидит на заднем сиденье и осматривает «мерседес», поручик рядом со мной устроился и автомат на коленях держит. А вот время уже к вечеру, на завод броневиков нет смысла ехать. Пожалуй, заеду в управу, а потом сразу домой: с Лисой-Марией хочется по душам поговорить. Правда, настроение-то приподнятое: думаю, выпустим пару броневиков, и все. А для устрашения сразу попытаемся легкий танк построить. Конечно, пушку мы вряд ли мгновенно приладим, как и поворотную башню, достаточно оснастить парой пулеметов такую машину, и у нас сразу окажется преимущество в огневой мощи. Думаю, технически это осуществимо, а надежность в процессе эксплуатации доработается.

Эх, но вот со временем – беда! Возможно, изначально стоило грозное оружие в этот мир вводить, тем более что оно и так скоро появится. Насколько помню, первый тяжелый танк «Марк I» появился у Британии во время Первой мировой, правда, в моем мире. Но технологии этого времени ничем не уступают, а, возможно и опережают ту историю, что мне известна. Хотя средний танк или даже малый из моей задумки вряд ли получится, но уж бронированная танкетка – самое то. Она окажется маневренной и с высокой проходимостью, защитит экипаж и посеет во вражеских рядах панику, ну на первых порах – непременно, а там, глядишь, и дальше начнем развиваться.

– Иван Макарович! Стой! Тормози! – неожиданно заорал поручик и передернул затвор автомата.

Вдавливаю педаль тормоза в пол, мысленно радуясь, что управление у «мерседеса» привычное. Машина дергается и ее чуть ведет юзом, но она останавливается и глохнет. Впереди пятеро вооруженных людей выхватили сабли из ножен.

– Дай сюда, – не глядя на поручика, протянул я руку за автоматом.

– Это чего, а? – изумленно спросил Василий.

– Поглядим, – озадаченно ответил я и вышел из машины.

Гаврилов следом из «мерседеса» выбрался, револьвер из кобуры достал. Впереди же дорога перегорожена двумя пролетками. Как затормозить успел? Правда, скорость невелика была да поручик успел предупредить. На засаду это не тянет, но из-за чего же нас тормознули, да еще и стоят как на параде?

– И как это понимать? – не доходя до казаков пяти метров, поинтересовался я.

– Простите ваше высокопревосходительство! – гаркнул казак в папахе, и если я правильно разобрался, имеющий чин урядника. – У нас с хлопцами до вас пара вопросов имеется. Не гневайтесь, но другого случая могло и не представиться.

– А чего сабли наголо? – подозрительно уточнил мой адъютант.

– Так это, уважение же проявляем, – удивился урядник.

– Благодарю! – сказал я и приказал: – Оружие в ножны! Дорогу освободить, а потом уже и на вопросы отвечу.

Есаул громко свистнул, пролетки в стороны разъехались, а казаки сабли в ножны убрали. У каждого служивого имеется кобура с револьвером на поясе, что по нынешним меркам считается богатством среди военных. Ну, если не считать офицерского состава. А передо мной стоят молодые парни, командир которых является младшим офицером, это если переложить его казачье звание урядника на привычный чин в имперской армии.

– Так что у вас за вопросы возникли? И, кстати, вы представиться забыли, – обратился я к казаку.

– Виноват, ваше высокопревосходительство! Хорунжий Первого Оренбургского полка, Игнат Кузьмич Платов, – ответил казак, которого я принял за урядника.

Звание хорунжий вроде бы соответствует поручику… нет, сотник у казаков равен поручику, а этот служивый стоит на ступень ниже. Эх, придется в ближайшее время проштудировать звания казаков, а то могу и опростоволоситься…

– Так какие у вас имеются ко мне вопросы, хорунжий, что для этого пришлось избирать такие методы? – поинтересовался я, а потом добавил: – Вы же осознаете, что такого рода ваши действия могут считаться проступком?

– Так точно! – ответил казак, но и не подумал раскаяться. – Ваше высокопревосходительство, хлопцы интересуются: а вы в самом деле решили навести в империи порядок?

– А его разве нет? – вопросом на вопрос ответил я.

– Порядок порядку рознь, – пожал плечами хорунжий. – Вот вы стали наместником Урала, и сразу молва прошла, что по справедливости и совести правите, чувствуется хозяйская рука.

– Скажите-ка мне, Игнат Кузьмич, а неужели ваш атаман, Владимир Федорович, не из таких? – прищурившись, задал я провокационный вопрос.

– Почему не из таких? За своего атамана мы на пушки пойдем и глотку перегрызем! О нашем войске он заботится, следит, чтобы никто нужды не знал, но ведь он над Оренбургской губернией стоит, на все у него времени не хватает. А вы, Иван Макарович, сразу все видите и подмечаете, недаром говорят… – он осекся и замолчал.

– И что же говорят? Продолжайте, хорунжий, – слово вылетело, уже его не поймать.

– Гм, вы истинный хозяин земли Сибирской, и я в этом лично убедился, – чуть смущенно ответил тот. – Все что в газетах писано, чему не верили сперва, правдой оказывается.

– Это вы о чем? – нахмурился я, косясь на казаков, которые каждое слово ловят и в такт кивают. – Господин поручик, – обратился к своему адъютанту, – а вы чего улыбкой давитесь?

Настроение стало стремительно ухудшаться: выводы свои народ сделал из писанины Лисы. Эх, обещал с ней снисходительно разговор вести… Впрочем, а что бы я журналистке сделал? Кроме как отлучить ее от пера, чтобы возможности не имела заниматься клепанием статеек, ничего в голову не приходило. Но это же не панацея, Лиса-Мария та еще плутовка, враз бы мои барьеры обошла и в пику такого бы нагородила, что и не расхлебать. Хотя куда уже хуже-то? Никак не могу от навязанного ею образа отделаться, в том числе и отмазаться от родственных связей с древним царем. Н-да, Пугачева, или, правильнее, Чурника, как оказалось, народ-то до сих пор почитает.

– Виноват! – ответил мне Гаврилов, но улыбаться не перестал.

Кстати, револьвер поручик в кобуру убрал, что для охранителя, кем он себя считать вздумал, непростительно. Нет, казаки не собираются нападать, но перестраховка необходима, я вот тоже уже давно поставил автомат на предохранитель, но в случае проблем готов в считаные мгновения к бою. Ничего, с поручиком потом проведу беседу и поясню кое-какие моменты, чтобы он своей жизнью так не рисковал. За себя не переживаю, приходилось уже бывать в тяжелых переделках.

– Господин наместник, так чего хлопцам-то передать? Вы не бросите Сибирь? – вновь задал вопрос хорунжий.

– Никого оставлять не собираюсь, в том числе и всю Россию-матушку, – ответил я. – Назначить бы вам, Игнат Кузьмич, взыскание за своенравность и наглость… но не стану этого делать: понимаю, что, как вы говорите, хлопцы всем сердцем за происходящее переживают. Надеюсь, больше вы меня не станете задерживать? Спешу, знаете ли, вопросов много накопилось, кои решать требуется, – немного с издевкой сказал казаку.