Так не бывает, или Хрен знат - Александр Борисов Страница 12

Человек, говорят, ко всему привыкает. А я всё не мог слиться с этой реальностью. Память о прошлом довлела над бытом в режиме онлайн, но оно не спешило сдавать в утиль старческие привычки. Вставал я по-прежнему в шесть утра, чем очень расстраивал бабушку. «Да что ж это за дитё?!» – ворчала она. Пришлось придумать отмазку. Дескать, утром, на свежую голову, легче учить уроки.

В школе мои дела шли тоже ни шатко ни валко. Слишком многое подзабылось за долгую жизнь. Впрочем, дело не только в этом. Я и сам старался по минимуму. Можно сказать, не учился, а отрабатывал номер. Мол, я в этом времени временно, сойдёт и так. Сам удивляюсь, как не скатился на трояки. Спасибо за это Саше Денисову, место которого я временно занимаю, доброй славе твёрдого хорошиста, что перешла ко мне вместе с его телом, и нашей детской смекалке. Отвечал у доски так, что отскакивало от зубов. Потом можно было ничего не учить. Пробежишь глазами по материалу перед уроком – и всё. Если вызовут, главное – бойко начать. Скажешь два-три предложения – учитель перебивает:

– Достаточно, пять.

Что самое странное, меня этот новый мир однозначно принял за своего. Никто ничего не заподозрил ни в школе, ни дома. Один только Витька несколько раз сказал:

– Тебя, Санёк, будто подменили.

Ну, его интуиция сродни волшебству. Помню, послали нас как-то в подшефный колхоз на прополку свёклы. Бригадирша построила школьников у межи. «Выбирайте рядки», – говорит. Мы чуть не в драку. И как-то так получилось, что Витьке Григорьеву достался самый зачуханный участок. Все уже метров по двадцать прошли, а он всё с началом муздыкался. Пока были силы, ох как словесно над ним издевались! Мол, Казия, что с него взять? Потом приуныли. За первым пригорком у всех начались настоящие джунгли, а у Витьки – ни сорняков, ни свёклы. Наверное, после перезарядки сеялка забыла закончить этот рядок. Так он и шёл до самого края поля, поплёвывая в разные стороны.

Мы с Витькой теперь ежедневно общались. Сразу после уроков шли на место нашей с Напреем дуэли, где я пытался его обучить хотя бы азам бокса. Всё пытался растолковать, зачем «челночок» нужен и что он даёт.

– Руки, Витёк, у людей разной длины. Плюс пять сантиметров на ринге – это уже преимущество. А мы с тобой ростом ещё не вышли. Нужно сначала сблизиться до ударной дистанции. То есть хитрить, двигаться, маневрировать. Иначе – жопа, он тебя будет конкретно бить, а ты колотить руками по воздуху.

Пару дней я пытался поставить ему защиту. Тщетно. Витька даже ходил как-то асимметрично. Мало того что вразвалку. Он будто не шёл, а дрался в открытой стойке – столь беспорядочно двигались его плечи и руки. А когда я достал из портфеля скакалку, мой корефан конкретно забастовал.

– Ну его на фиг, Санёк! Не по мне это дело.

Насколько я понял, Витьке был нужен один-единственный универсальный приём, такой, чтобы валил всех, невзирая на рост и длину рук. Желательно без малейших усилий с его стороны. А так не бывает. В общем, он к боксу остыл.

Но нельзя сказать, что наши занятия не принесли никаких результатов. Даже наоборот. Витька перестал сдирать у меня «арихметику». На последней контрольной всё решал сам и честно заработал трояк.

Меня эта тройка очень порадовала, хотя она и не совпадала с моим каноническим детством. То, что оно неповторимо, я всё более убеждался с каждым новым прожитым днём. События в новой реальности складывались совершенно иначе. И дело тут не только во мне. Сам этот мир изменялся по каким-то своим законам. Кто знает, возможно, я был тому причиной. Ведь не встреть Лепёха меня, он спокойно докурил бы свой бычок и ушёл по делам, которые у него были намечены. Не стал бы возвращаться домой, где кто-то его подбил сходить искупаться в горной реке. А вот его смерть оказалась настоящим катализатором для всех изменений, которые стали постепенно происходить.

Сколько его родственников из других городов побросали начатые дела и едут сейчас на похороны! И все ведь при деле, не тунеядцы. Пришлось им отпрашиваться, меняться рабочими сменами. Скольких людей это коснулось, скольких коснётся ещё!

А дальше – как снежный ком. В школу нагрянула комиссия из краевого отдела народного образования разбираться со всё тем же несчастным случаем. В неё случайно затесался огромный мужик с широко расставленными глазами. Был это, как я потом узнал, председатель крайисполкома Иван Ефимович Рязанов. Он приехал в наш город совсем по другим делам – изучать производственный опыт местных животноводов, а в школу пришёл за компанию с соседями по гостинице. Следом за ним подтянулось и наше районное руководство. Народу собралось столько, что им в учительской было тесно. Потом все чиновники быстренько разошлись. Остался только один Рязанов. Он вместе с нашим Ильёй Григорьевичем заперся в директорском кабинете и сидел там до темноты.

Об этом потом рассказывал Колька Зеленкевич. Его мамка работает в школе техничкой, и её несколько раз посылали за коньяком. Если Зеля не врёт, Рязанов и наш Небуло во время войны вместе учились в Сталинградском авиационном училище лётчиков. Чем дело закончится, можно только гадать. Но интуиция мне говорила, что Илью Григорьевича не накажут. А если накажут, то несильно, любя. Я всегда уважал этого человека. За кажущейся его простотой скрывался недюжинный ум и тончайшее чувство юмора. Он у нас вёл историю. Материал он излагал доступно, своими словами. О причинах великой древнегреческой колонизации рассказывал так:

– Земли у них не було, пастбищ у них не було, ничего у них не було.

Как-то директор вызвал к доске Витьку Григорьева. Тот, как обычно надеясь выехать на подсказках, стоял, округлив глаза, и кивал подбородком в сторону первых парт. Илья Григорьевич что-то там записал в классном журнале, посмотрел на него из-под толстых очков и грустно сказал:

– Садись. Правильно думаешь.

Такие вот перемены. На первый взгляд, ничего кардинального. Ну, школа, переполох в городе, связанный с приездом начальства. Я здесь всего-то три дня, но, по-моему, и в стране тоже стало что-то происходить. Достал вон вчера из почтового ящика свежую прессу, пробежал глазами по первой странице, и что-то меня насторожило. Со второго раза отыскал фамилию Горбачёв, выделенную жирным курсивом. Инициалы те же. Блин, он и здесь на виду! Читаю. В длинном списке фамилий делегатов от Ставрополья на партийно-хозяйственной конференции третьим стоит Горбачёв М.С. – заместитель начальника краевого управления Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР по Ставропольскому краю.