Война - Евгений Шепельский Страница 12

— Или отчаяние обреченного?

— Сие не важно! Ваша энергия и воля были чрезвычайны!

— Равны моему неразумию, следует признать.

— Не важно! Я начал присматриваться… Мы начали присматриваться… Вы оказались способны к оседлой жизни, умны, преисполнены благородства души, хотя и вспыльчивы, но не кровожадны…

— К оседлой жизни? — Теперь настал мой черед остановиться посреди тропы. — Вы полагали, в тело Торнхелла могут вселить кого-то из… Степи?

— Или посланца Рендора либо Адоры… Кое-что подобное бывало и раньше… много раньше. Вас требовалось… проверить. К вам требовалось присмотреться.

— И вы проверили. И присмотрелись.

— Разумеется, иначе бы мы не пошли на оглашение завещания Растара, которое объявляет вас наследником короны. Судя по всем вашим поступкам, вы оказались крейном… на своем месте.

Я продолжил путь, и старший секретарь после секундной заминки направился следом. Солнце наконец-то взобралось повыше и перестало играть в зардевшуюся девственницу. Откуда-то налетали порывы ветра, трепали кроны деревьев, отрывали мелкие скукоженные, прошлогодние листья, по какой-то причине пережившие зиму на ветвях. Кружась, они опускались прямо под подметки моих ботинок и я хрустел ими, перемалывая в труху. Где-то впереди послышался плеск воды, многочисленные голоса. Оттуда же периодически стали доноситься не совсем приятные запахи тухлых овощей и гнилого мяса.

— Продолжайте, Блоджетт.

— Вы хитрым образом уладили дело с долгами Алым Крыльям, подружились с капитаном Бришером — а этот вечно пьяный буян ненавидит дворян и вообще мало кого к себе подпускает… Дело со Степью весьма нас заинтриговало… Для начала вы умело расположили к себе дочь Сандера… Вы знаете, кстати, что он сам прибыл с посольством? Это был…

— Мескатор. Дуайен посольства. Да, я понял это.

Блоджетт взглянул на меня уважительно:

— Его узнал один купец, бывавший в Степи не так давно. Узнал почти сразу, как увидел в числе посольских. А вы, ваше… величество?

— Я догадался слишком поздно. Когда посольство уже отбыло.

— Мескатор присматривался. Дочь его ничего самостоятельно не решала.

— Однако имела значительное влияние на отца.

— Несомненно так! И ваше влияние на дочь во многом определило решение Сандера принять дань и не совершать набегов на Санкструм! К тому же вам удалось сократить сумму дани — удивительное дело! Степь никогда и никому не позволяла сокращать сумму дани! Вы — первый человек, кому удалось…

Ура. Аплодисменты. Я ощутил вдруг глубокую усталость. Не знаю, что было тому причиной — то, что меня пичкали ядом несколько суток, или общее положение дел, согласно которому я обязан взвалить на себя корону нищего, полураспавшегося государства — да не просто взвалить, а сделать это с подлейшими оговорками. Наверное, то и другое сразу. Некстати вспомнилось, как отца Александра Дюма, чудовищной силы богатыря, ломавшего руками подковы, в плену притравили ядом, да так успешно, что после возвращения из плена он умер от цирроза. Я далеко не богатырь, обойдется ли прием яда для меня без последствий? Печень шутить не любит и слезам не верит.

— Фракции были готовы выдать Степи требуемую сумму, однако, рассудив как следует, для начала решили возложить эту обязанность на вас.

— Петлю веревочную на меня возложили, а не обязанность. И вздернули в этой петле, чтобы я подергался.

— Однако вы не просто выбрались, вы изобрели новый способ наполнения государственной казны!

— Это не я. Это старый способ наполнение казны из моего мира.

— И вы не положили в свой карман ни копейки! Ваш брат Литон изволил ознакомить меня с бухгалтерией…

— Я же не Роберт Мугабе.

Он не понял, а я не стал рассказывать про африканского диктатора, который на склоне лет провел общенациональную лотерею, положив себе в карман главный приз.

Блоджетт вдруг остановился, сделал плавный жест перед собой:

— Туда нам не стоит углубляться, государь.

— Почему?

— Грязь. — Он сказал это спокойно, с легким оттенком презрения.

— Грязь?

— Рабочий квартал Варлойна. Прачки, швеи, кузнецы, слуги… И крысы. Сюда свозят отбросы с имперских кухонь… Здесь большой ручей, в нем стирают одежды дворян и в него же сбрасывают отбросы, дабы течением их вынесло в Оргумин. Сюда, вдобавок, привозят продукты из деревень, что питают Варлойн…

Изнанка дворца. В любом, самом раззолоченном дворце есть обслуживающий персонал. И отбросы. А грязь — изнанка любого большого богатства. Я сказал с улыбкой:

— Напротив. Хочется взглянуть. Пройдемте, старший секретарь.