Гробница тирана - Рик Риордан Страница 12

– Лоцман, – лениво позвал Калигула. – С какой скоростью мы идем?

– Пять узлов, сэр, – ответил один из смертных в форме. – Увеличить?

– Нет-нет. – Калигула вытащил из бокала вишенку и закинул ее в рот. Прожевав, он улыбнулся, показав ярко-красные зубы. – Наоборот, сбавь до четырех. Ведь в самом путешествии – половина веселья!

– Есть, сэр!

Коммод нахмурился. Он помешал лед в шипучем прозрачном напитке с красным сиропом на дне. У него было всего две вишни, несомненно потому, что Калигула ни за что не позволил бы Коммоду хоть в чем-то сравниться с ним.

– Не понимаю, зачем ползти так медленно, – проворчал Коммод. – Иди мы на полной скорости – уже давно были бы на месте.

Калигула усмехнулся:

– Всему свой срок, друг мой. Пусть наш покойный союзник выберет лучшее время для атаки.

Коммод вздрогнул:

– Ненавижу нашего покойного союзника. Ты уверен, что его можно усмирить…

– Мы уже обсуждали это. – Калигула говорил нараспев, таким любезным, веселым и убийственным тоном, словно ставил собеседника перед фактом: «Если еще раз усомнишься во мне, я усмирю тебя, добавив цианида в твой бокал». – Ты должен доверять мне, Коммод. Вспомни, кто пришел к тебе на помощь в час нужды.

– Я тебя уже десять раз поблагодарил, – ответил Коммод. – Да и вообще, я не виноват. Откуда мне было знать, что у Аполлона внутри еще остался свет? – Он моргнул, поморщившись. – Он ведь обошел и тебя – и твоего коня тоже.

Лицо Калигулы омрачилось:

– Да, но скоро мы все исправим. Между нами, полководцами, говоря: у нас достаточно сил, чтобы разбить и без того потрепанный Двенадцатый легион. А если они заупрямятся и откажутся сдаваться, у нас всегда есть План Б. – Он обернулся и крикнул: – Эй, Буст!

Пандос помчался к нему с кормы так быстро, что его гигантские уши захлопали будто коврики на ветру. В руках он держал большой лист бумаги, сложенный на манер карты или инструкции.

– Д-да, Принцепс?

– Доложи, как идет работа.

– О. – Покрытое темной шерстью лицо Буста задергалось. – Хорошо! Хорошо, господин. У нас есть еще неделя?

– Неделя, – сказал Калигула.

– Понимаете, сэр, эти инструкции… – Буст перевернул бумагу и задумчиво уставился на нее. – Мы все еще пытаемся вставить «детали номер семь» в «отверстия А». И еще нам недоложили гаек. И батареи нужны нестандартного размера, так что…

– Неделя, – повторил Калигула, не меняя любезного тона. – Но ведь кровавая луна взойдет через…

Пандос вздрогнул:

– …пять дней?

– Значит, сможете уложиться в пять дней? Прекрасно! Возвращайтесь к работе.

Буст сглотнул и умчался прочь, стараясь чаще перебирать мохнатыми ногами.

Калигула улыбнулся второму императору:

– Видишь, Коммод? Скоро Лагерь Юпитера будет нашим. Если повезет, у нас в руках окажутся и Сивиллины книги. И тогда уже мы будем диктовать условия. Когда придет время встретиться с Пифоном и делить между собой мир, не забудь, кто тебе помогал… а кто нет.

– Не забуду. Тупой Нерон. – Коммод потыкал трубочкой кубики льда в своем коктейле. – Как, говоришь, это называется? «Ширли Темпл»?

– Нет, это «Рой Роджерс», – поправил Калигула. – «Ширли Темпл» у меня.

– Ты уверен, что современные воины пьют перед боем именно это?

– Абсолютно, – сказал Калигула. – Наслаждайся путешествием, друг мой. У тебя есть целых пять дней, чтобы как следует загореть и вернуть себе зрение. А потом устроим чудесную резню у залива!

Картинка затуманилась, и я вдруг оказался в холодной темноте.

Я попал в тускло освещенное помещение, вокруг шаркали и стенали вонючие живые мертвецы. Некоторые были высохшими как египетские мумии. Другие выглядели вполне обычно – если бы не страшные раны, послужившие причиной их смерти. В дальнем конце комнаты, между двух грубо высеченных колонн, восседал… некто призрачный, окутанный красно-фиолетовой дымкой. Он поднял череп, впился в меня взглядом горящих пурпурных глаз – те же глаза смотрели на меня с морды одержимого гуля в туннеле – и захохотал.

Рана на животе запылала как дорожка подожженного пороха.

Я проснулся, крича от боли, дрожа и обливаясь потом. И понял, что нахожусь в какой-то странной комнате.

– Тоже? – спросила Мэг.

Она стояла рядом с моей койкой и, высунувшись из окна, копалась в ящике с цветами. Сумочки у нее на поясе были набиты луковицами, пакетиками с семенами и садовыми инструментами. В грязной руке было зажато полотенце. Дети Деметры. Они где угодно будут играть в грязи.

– Ч-что происходит? – Я попытался сесть, и это было ошибкой.

Рану на животе и правда мучительно жгло. Посмотрев вниз, я обнаружил на животе повязки, пахнущие лечебными травами и мазями. Значит, я уже побывал в руках у целителей лагеря – но тогда почему же мне так больно?

– Где мы? – прохрипел я.

– В кофейне.

Даже по меркам Мэг это утверждение было абсурдным.

Тут не было ни стойки, ни кофемашины, ни бариста, ни вкусняшек. Это была квадратная комната с белеными стенами, двумя койками, стоящими вдоль стен друг напротив друга, и открытым окном в стене между ними. В дальнем углу я заметил люк в полу и понял, что мы на верхнем этаже. Это было похоже на тюрьму, но на окне не было решеток, да и койки в тюрьме поудобнее. (Да, я знаю, о чем говорю. Изучил этот вопрос вместе с Джонни Кэшем ^[10] в тюрьме Фолсом. Но это долгая история.)

– Кофейня внизу, – объяснила Мэг. – А это свободная комната Бомбило.

Я вспомнил двухголового бариста в зеленом фартуке, который хмуро смотрел на нас на Виа Преториа. Интересно, с чего это он раздобрился и решил нас приютить и почему легионеры поселили нас именно здесь.

– А почему…

– Лемурийские пряности, – сказала Мэг. У Бомбило есть их запасы, а целителям они нужны для твоего лечения. – Она пожала плечами – мол, целители, что с них возьмешь! – и снова принялась сажать луковицы ирисов.

Я принюхался к повязкам. Действительно, среди исходящих от них запахов был и аромат лемурийских пряностей. Отличное средство против нежити, хотя праздник Лемуралий только в мае, а сейчас еще начало апреля… Да, неудивительно, что нас отправили в кофейню. С каждым годом торговцы начинают сезон подготовки к Лемуралиям все раньше и раньше, включая в меню латте и маффины с лемурийскими пряностями, как будто мы только и ждем возможности отпраздновать изгнание злых духов, поедая выпечку, слегка отдающую лимской фасолью и прахом. Вкуснотища.