К вопросу о циклотации - Борис Стругацкий Страница 11

– Мехти, друг, что с тобой?

Мехти исчерпал все силы. Голова его падает, он лежит неподвижно. Ермаков опускается около него, кладет его голову в шлеме к себе на колени.

– Что с тобой, Мехти? Мехти!

Мехти открывает глаза.

– Анатолий… там… страна чудес… только я не успел…

Он вновь закрывает глаза и вдруг начинает быстро-быстро говорить по-азербайджански. Ермаков склоняется к нему так низко, что касается шлемом его шлема.

– Мехти… Погоди, Мехти…

Мехти, не открывая глаз, говорит громко и отчетливо:

– Это планета сокровищ, Толя… Там бесчисленные сокровища… Их нужно взять… Подарить Земле… – Голос его падает до шепота. – Только там опасно… Там смерть…

– Мехти, о чем ты? Какие сокровища?

Но Мехти опять принимается быстро-быстро говорить по-азербайджански.

Ермаков трясет его за плечи.

– Мехти! Говори по-русски! Мехти! О чем ты?

Страшное, окровавленное лицо Мехти вдруг преображается. Он улыбается и шепчет:

– Хорошо как… Голубое небо… Толя… Смотри… голубое небо…

Он умолкает, голова его скатывается набок. Мехти умер. Ермаков поднимает лицо и смотрит в ту сторону, откуда пришел Мехти. По щекам его катятся слезы. Багровые отблески светятся на прозрачном материале шлема, на каплях слез и в сверкающих яростью глазах…

А там, откуда приполз Мехти, за черными исполинскими скалами, сквозь черную бурю, разливается в полнеба ослепительное фиолетовое зарево и раздается грохот чудовищного взрыва…

* * *

Кабинет Председателя комитета межпланетных сообщений.

Огромное светлое помещение. На стенах портреты выдающихся деятелей космонавтики. По углам модели различных ракет, начиная от старинных многоступенчатых и кончая последними – атомными. За большим письменным столом в креслах пятеро – члены комитета, старые испытанные межпланетники, руководители космонавтики Советского Союза.

Председатель комитета НИКОЛАЙ ЗАХАРОВИЧ КРАЮХИН резко говорит:

– Гибель Мехти – это серьезное предупреждение. Некоторые здесь воображают, что мы все еще живем в эпоху первых космических полетов…

ГОЛОВИН, приземистый лысый пожилой человек, ворчливо замечает:

– Когда я высаживался на Церере, для меня опорных баз не делали…

КРАЮХИН: И вернулся ты без пяти ребер.

ГРОМОВ, высокий, с лицом словно отлитым из бронзы, добавляет:

– И сидишь теперь в Комитете вместо того, чтобы летать.

ГОЛОВИН: Можно подумать, что вы летаете!

КРАЮХИН (продолжает): И мы должны строго предупредить всех членов экипажа о недопустимости бессмысленного риска… Никаких рискованных шагов вне главных целей экспедиции!

ГОЛОВИН: А в чем же теперь главные цели? Я уже совсем ничего не понимаю!

КРАЮХИН (терпеливо): Повторяю для непонимающих.

Мы утверждаем вторую комплексную экспедицию к Плутону на фотонном планетолете «СКИФ», имеющую цель: А. Создать опорную базу-ракетодром как плацдарм для широких исследовательских работ в области, именуемой «Страной Мехти». Б. Разведать предполагаемые геологические богатства области, именуемой «Страной Мехти». Ясно?

Ляхов, широкоплечий, седой, в темных очках, замечает:

– Ты забыл, Николай, пункт В: обязательно вернуться на Землю!

ГРОМОВ: С целыми ребрами.

ГОЛОВИН (обиженно): Накинулись…

КРАЮХИН: Да, да, Андрей, вернуться целыми и невредимыми. Ну, и состав экспедиции… Начальником идет, как договорились, Ермаков… Возражений нет?

ЛЯХОВ: Лучше не придумаешь…

ГРОМОВ (задумчиво): У Анатолия свои счеты с Плутоном… Забыть Мехти не может.

КРАЮХИН: Штурманом-инженером идет Спицын.

ЛЯХОВ: Ну, Богдан – это небожитель…

КРАЮХИН: Геолог – Юрковский.

ГОЛОВИН (ехидно улыбаясь): Не понимаю. Если вам нужны целые ребра – при чем здесь Юрковский?

ГРОМОВ: Это правда. (Краюхину.) Владимир всегда лезет в самое пекло.

КРАЮХИН (строго): Юрковский, как вам отлично известно, самый способный из молодых геологов. А что касается его темперамента, то рядом Ермаков и Спицын, крепкие люди.

ЛЯХОВ: Ясно, у них не порезвишься.

КРАЮХИН: К тому же у нас есть еще один крепкий человек, четвертый, и последний, член экспедиции – инженер Быков.

ГРОМОВ: Это твой инженер из Антарктики?

КРАЮХИН: Да.

ГРОМОВ: А тебя не смущает все-таки его возраст, Николай Захарович?

КРАЮХИН: Двадцать пять лет? Если мне не изменяет память, мы с тобой ходили в первый рейс двадцати лет…

ГРОМОВ (уточняет): Двадцати двух!

КРАЮХИН: А у этого хлопца за плечами уже пять лет Антарктиды и спасение французской экспедиции!

ЛЯХОВ (усмехаясь): Французы прозвали его Стальным Капитаном.

ГРОМОВ: Хорошо, хорошо, я ведь не против.

КРАЮХИН (нажимает кнопку на краю стола и говорит в микрофон): Попросите ко мне товарища Быкова.

Дверь открывается. В кабинет неторопливо входит высокий молодой человек атлетического телосложения, в белом спортивном костюме. Он останавливается у порога и негромко здоровается:

– Здравствуйте, товарищи!

КРАЮХИН: Здравствуйте, Алексей Петрович. Садитесь, пожалуйста. Вот сюда, поближе…

БЫКОВ садится. Все внимательно рассматривают его.

КРАЮХИН (мягко): Вы не изменили вашего решения? Плутон вас не пугает?

БЫКОВ: Нет.

ГОЛОВИН (хмуро): И вы не побежите в последний момент освобождаться по семейным обстоятельствам? Или по состоянию здоровья?

ЛЯХОВ и ГРОМОВ засмеялись.

БЫКОВ (вполне серьезно): Нет, не побегу. Почему вы так думаете?

ГРОМОВ (ласково): За последние четверть века, товарищ Быков, нам приходилось видеть всякое. Космос – дело нешуточное.

КРАЮХИН: Вы командир вездехода. Судьба экспедиции во многом будет зависеть от вас.

БЫКОВ (по-прежнему серьезно): Нет, нет. Я взвесил все. Я не раздумывал. И если вы не изменили вашего решения, я готов!

КРАЮХИН переглядывается с членами комитета.

КРАЮХИН: Ваше мнение, товарищи?

ГОЛОВИН (ворчливо): Утвердить. Посмотрим.

ГРОМОВ и ЛЯХОВ (в один голос): Согласны.

КРАЮХИН (официально): Государственный Комитет утверждает товарища Быкова Алексея Петровича инженер-водителем и химиком комплексной экспедиции к Плутону.