Метро 2033: Пифия-2. В грязи и крови - Сергей Москвин Страница 11

Пока Гончая разглядывала обитателей пещеры, те тоже повернули головы к новоприбывшим, потом откуда-то появилась целая процессия, возглавляемая рослым длинноволосым человеком в черном плаще. Вообще длинные волосы сами по себе были редкостью в метро, так как требовали регулярного ухода. По этой причине и мужчины и женщины стриглись одинаково коротко, и Гончая не составляла исключения. Но этому типу явно не было дела до общих правил. В одной руке у него был толстый и длинный заточенный с одного конца арматурный прут, на который он опирался как на посох. Еще большее сходство с посохом придавал оскаленный крысиный череп, насаженный на противоположный, тупой конец прута.

Следом за длинноволосым предводителем семенил невысокий человек с крючковатым носом и что-то настойчиво втолковывал главарю, а позади них шагали четверо молчаливых громил, вооруженные свернутыми кнутами и короткими самодельными дубинками. Верзилы эти, скорее всего, являлись личными охранниками предводителя, а его неумолкающий спутник напоминал писаря или счетовода.

– …смертность высокая, приходится постоянно землекопов пополнять. Нам бы торговлю на постоянной основе наладить, будет чем с поставщиками расплачиваться, – услышала Гончая его слова.

Главарь молча отстранил своего советника, даже не взглянув на него, и обратился к Скелету, который при его приближении смиренно наклонил голову.

– Кого ты привел нам, хитроумный Скелет?

Гончая хмыкнула, но сам Скелет, похоже, не считал обращенный к нему эпитет смешным.

– Сталкеров: парня и девку, о великий Проводник.

Длинноволосый поморщился.

– Только Бафомет и его хозяин достойны титула «великий»! – воскликнул он и ударил посохом в землю. Но вместо того чтобы вонзиться в мягкий грунт, заточенное острие выбило целый сноп искр из камня, хотя Гончая могла поклясться, что еще секунду назад никаких камней под ногами у обладателя посоха не было.

– А меня зовут Харон, – закончил длинноволосый и, обернувшись к пленникам, объявил: – Сталкеры, властью, данной мне Бафометом, я освобождаю вас от прежних обязательств! Отныне и навсегда вы слуги Сатаны!

– А ты сам-то кто, патлатый? – спросила Гончая. Ей было все равно, кем он себя считает. Мало ли в метро сумасшедших? Но уж слишком самоуверенно он держался – даже Стратег бы позавидовал. Надо было сбить с него спесь.

– Я Харон, проводник в обитель Сатаны, в его царство тьмы! – последовал незамедлительный ответ.

Гончая пожалела, что задала свой вопрос. Длинноволосый не придуривался, он действительно верил в то, что говорил. А с сумасшедшими, как известно, спорить бесполезно.

Тем временем самозваный Харон обошел Скелета, миновал рыжего пленника и остановился перед Гончей. Несколько секунд он в упор разглядывал молодую женщину, у нее даже возникло ощущение, что он пытается просверлить взглядом дырку в ее лбу. Внезапно глаза Харона закатились, а разбросанные по его плечам волосы встали дыбом, превратив лицо в окруженную лохматой гривой звериную морду.

А потом Гончая услышала:

– Спасла свою дочь?

Губы Харона шевелились, но голос не принадлежал ему. Этот голос она слышала в фашистском концлагере, куда штурмовики бросили ее вместе с дочерью. Они обе слышали его и решили, что с ними говорит кто-то из заключенных в соседней камере. Но затем Гончая узнала, что накануне фашисты уничтожили всех узников, и они с Майкой были в концлагере единственными пленниками.

– Что бы ты ни делала, все равно умрешь. Так же, как и она. Ты уже умираешь. Смирись, и твоя смерть будет легкой.

У Гончей перехватило дыхание. «Это невозможно! Он не может знать!»

Напоминающий зверя человек взметнул свой посох и, ударив им о землю, выбил новый сноп искр. Девушка невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, перед ней стоял прежний Харон с лежащими на плечах сальными волосами и блуждающим озадаченным взглядом.

– В яму их, – скомандовал он и отступил назад.

К пленникам тут же подскочили татуированные голодранцы. Один из них тащил за собой железную цепь, на концах которой болтались кандалы, другой – увесистый слесарный молоток и заклепки. Сразу несколько рук вцепились в Гончую. Двое оборванцев ловко стащили с нее походные ботинки, третий защелкнул на ее лодыжке кандальный браслет, четвертый вогнал в замок заклепку и расплющил острый конец молотком. Другой конец цепи приковали к ноге Рыжего, после чего пленникам развязали руки.

Стоя в стороне, длинноволосый предводитель молча наблюдал за происходящим. Его похожий на счетовода советник решил воспользоваться моментом и снова забубнил хозяину в ухо:

– Я еще вот что думаю. А если копать со станции глубокого залегания? Оттуда же к центру Земли ближе, значит, и до ада… то есть до обители ближе. Метров на двадцать, а то и на все сорок ближе. Это ж какая экономия! Может, нам туда перебраться?

Что ему ответил Харон, Гончая не услышала, потому что полуголые последователи Сатаны подхватили ее на руки и вместе с Рыжим поволокли к частоколу, за которым скрывалась глубокая яма, куда и уходил трос. Несколько человек принялись вращать ворот, и вскоре из ямы показалась привязанная к тросу железная бочка.

Конвоиры (или заключенные – Гончая так и не разобралась, кем были полуголые люди со странными татуировками) велели пленникам забраться в бочку. После недолгих колебаний парень это сделал. Девушке поневоле пришлось последовать за ним, только она не стала забираться внутрь (вдвоем они там бы и не поместились), а встала на край бочки, взявшись руками за трос.

Снова заскрипел ворот, и импровизированный подъемник, раскачиваясь из стороны в сторону, заскользил вниз.

* * *

Чем глубже в яму опускалась бочка, тем сильнее становился смрад. Рыжий спутник зашелся кашлем, и его стошнило прямо на собственные штаны. Но Гончей не было дела до прикованного к ней парня – она разглядывала тени, копошащиеся на дне ямы. Их было много, не менее дюжины, и для того, чтобы распознать в этих грязных, полуголых существах людей, требовалась изрядная доля воображения.

– Кто это? – с ужасом прошептал Рыжий.

– Мы, – ответила она ему. – Скоро.

Прежде чем он успел еще что-то сказать, бочка ударилась об изрытое дно ямы и опрокинулась. Гончая мягко спрыгнула на землю, ее спутник оказался не таким проворным и ударился головой, да еще распорол плечо об острый край бочки и расцарапал спину, когда вылезал наружу.

– А-а, – заныл он. – Откуда ты только взялась? Если б не ты, сидел бы я сейчас с мужиками на «волгоградке» или в баре на Таганской и самогонку пил!

– Сопли подбери, – оборвала Гончая его причитания.

Ничего хорошего для себя она здесь не ожидала, но опасность исходила не от Рыжего. Со всех сторон на новеньких пялились голодными и злыми глазами изможденные люди, с ног до головы перемазанные землей.

– Есть че пожрать? – спросил самый рослый из них, мужчина с расцарапанным лицом и многодневной щетиной, которую набившаяся между волос грязь превратила в засохшую корку.