Коловрат. Вторжение - Алексей Живой Страница 11

В Рязань они прибыли рано утром, едва только стражники открыли городские ворота. Не радостный это был поезд. Впереди боярин со шрамом на щеке от стрелы, за ним изможденные приказчики и несколько воинов. На двух подводах лежали люди. На передней мертвые ратники, которых требовалось похоронить по православному обычаю. На другой связанные татары и староста из лесной деревни. И все же поход выдался на славу. Почитай, все, что задумал, успел выполнить боярин. Свои тайные вопросы решил благополучно, да еще делами государственными занялся не для отвода глаз, а самыми что ни на есть важными.

Выходило, что по юго-восточным границам началась крамола. И без татар тут явно не обошлось. А это наводило на очень неприятные мысли, – раз татары уже начали засылать сюда своих лазутчиков, значит, готовятся к нападению. Кое-какие подробности Коловрат надеялся выспросить вскорости у захваченных в плен татар. Он уже по дороге пытался со старшим из них завести разговор по душам, но тот прикидывался, что по-русски не понимает, а только буравил его полным ненависти взглядом. И боярин решил не настаивать, отложив серьезный разговор до прибытия в Рязань.

Прижившись в этом времени, он уже по своему опыту знал – разговор по душам гораздо лучше идет, если использовать для беседы каленое железо. Стоило пару раз приложить человека раскаленной железкой по причинным местам – какие только иностранцы не обнаруживали знания русского языка и не проявляли искреннее желание рассказать все о своих тайных планах. Впрочем, знал он это не столько по своему личному опыту, сколько от боярина Святослава, что был соседом Кондрата и ведал у князя Юрия «дипломатическими вопросами», а проще говоря, вел переговоры и устраивал дела со всякими инородцами. И дела эти далеко не всегда ограничивались «дипломатическим» общением. Иногда и каленое железо приходилось к этим отношениям присовокупить. А еще от воеводы Богдана, который по роду службы даже чаще, чем Святослав, имел дело с пленниками. Да и от самого князя Юрия, пожалуй. Тому вообще иначе никак было не решить некоторые государственные вопросы.

В этот раз в Рязань въезжал поезд тысяцкого через Серебряные ворота, что находились аккурат у княжеского кремля. А князь спал мало и просыпался рано, ибо дела часто не ждали. Вот и в этот раз, не успел Коловрат поравняться с мостом, что вел мимо кремля и ворот княжеских в Средний город, где он сам обитал с женушкой своей ненаглядной, как из ворот выехал воевода рязанский Богдан, да еще с приказчиком Даромыслом. Словно всю ночь его здесь поджидали.

«Вот принесла нелегкая», – напрягся Евпатий от предстоящего разговора, который он собирался заводить не раньше вечера, когда доберется до дома, обнимет жену с сыном, отдохнет с дороги, да еще с пленником успеет парой слов перекинуться, чтобы с легкой душой идти с рассказом к воеводе и князю.

– Здрав будь, боярин! – приветствовал его Богдан, пристально разглядывая шрам на щеке, а потом мертвых ратников и связанных пленников на телеге. – Я смотрю, ты весело съездил, проверил кордоны дальние. Чем порадуешь?

– И тебе не хворать, воевода, – слегка поклонился Евпатий, нехотя останавливая коня, – приказчику княжескому наш поклон.

Даромысл кивнул в ответ.

– Твоя правда, – неторопливо начал разговор боярин, старательно подбирая слова, чтобы не сказать лишнего, – поход выдался удачный, но многотрудный. Разумел я, что все легче будет, как прогулка, оттого и людей с собой много не взял. А вышло вон оно как.

– А что же с тобой стряслось, Евпатий? – не отставал воевода, теребя бороду.

– Пока проверял кордоны в верховьях Прони, Пары да Воронежа, случайно нарвался на отряд татарских разведчиков, что на наших людей торговых одежей походили. Решил их выследить, да случайно крамолу нашел среди своих людей, что татарам помогали. На дальних подступах это было, у самой Мокши почитай. Пришлось перетряхнуть это логово, да своих ратников при том потерял половину, больно много крамольников оказалось.

– Татары?!!! – переспросил воевода, не поверив своим ушам. – Уже здесь?

Едва услышав это слово, он подъехал к телеге с пленными, наклонился и сорвал шапку с одного из них, да так впился в него глазами, словно хотел испепелить. Пленный татарин даже отшатнулся от воеводы.

– И верно, татары, – пробормотал ошеломленный Богдан, распрямляясь в седле. – Всех татар надо на кол сажать, так я разумею.

«На Калке уже посадили один раз, не разобравшись», – хотел было возразить Евпатий, но сдержался. Ни к чему было сейчас спорить. Но неожиданно его поддержал Даромысл.

– Обожди, воевода, – вступил в разговор княжеский приказчик, – поговорить с ним для начала надобно. Вдруг знает что. Князь тебе такой прыти не простит.

Богдан обернулся к Евпатию и уточнил:

– Говорил уже с ним?

– Нет еще толком, – признался боярин. – Устал я с дороги. А тут подход нужен и терпение. Позволь омыться да отдохнуть хоть чуток. Три дня в пути. Опосля, к обеду, и явлюсь с докладом к нашему князю. А пленников могу сейчас в острог отвести, а могу и у себя в холодной подержать денек.

– Князь уедет сейчас, да только завтра поутру вернется, – неожиданно сообщил ему радостную новость воевода. – Да и я с ним. Вот утром и привезешь к нам в кремль пленников для разговора. А пока у себя посади под замок. Да смотри, чтоб не утекли. Стереги крепко.